Майк Резник - «Если», 2002 № 04

— Увлекался всегда. Я еще в школе пытался писать — это все были вещи фантастические. Я вообще люблю и живопись, и литературу, и музыку такого плана. Это просто мое мировосприятие.

— А что вы смотрите из фантастики? Хотя режиссеры обычно чужое кино не смотрят…

— Я смотрю все! Как уже говорил, я к кино отношусь совершенно по-детски. Все блокбастеры смотрю, моя любимая картина — «Сияние» по Стивену Кингу… Вообще он мой любимый фантаст — я перечитал практически все его вещи. Он потрясающе кинематографичен. А какое разнообразие: триллеры, мистика, фэнтези, реалистическая литература.

— Вы делаете сейчас новую картину — «Третий Рим»…

— Если бы я ее делал! Она сейчас стоит, нет денег на окончание съемок. Здесь меня зацепила идея — что такое «Третий Рим»? Что имел в виду тот монах, написав: «Третий Рим стоит, а четвертому не бывать»? Это идея мировоззрения, мироустройства, того, каким мир должен быть! И это — некая энергетическая идея. Мне показалось интересным не объяснить, не доказать, а уловить дух этой идеи на примере жизни одного московского двора: где-то же она зарождается! В фильме Нина Усатова играет фею: обычная дворничиха, но у нее есть волшебная метла. Это мир детей — взрослые существуют как бы на периферии. И у этих пацанят есть фея и бес — вроде бы обычный дядька, следователь. Но бес (замечательный актер из Орла — Фетисов, я его часто снимаю) искушает мальчишек… Там происходит постоянная борьба за ребятишек, борьба Добра и Зла.

— Но фильм будет закончен?

— Может, удастся доснять следующим летом…

— Может, у вас с этим фильмом что-то не так: может, где заступили, какой-то запрет перешагнули?

— Я давно понял для себя: буду пользоваться только теми нравственными нормами, которые общеприняты и которые я признаю. Если мне хватит способности и таланта на этих условиях создавать что-то существенное — слава Богу! Если нет — я ни в коем случае не буду зашагивать за черту, которая — как показывает практика — расширяет эти возможности: нюхать, колоться, пить, менять пол… Я лучше вообще брошу снимать кино. Нормальная человеческая жизнь не нуждается в искусственном драматизме. И для меня на сегодняшний день ключевой вопрос — насколько может быть интересна для искусства нормальная человеческая жизнь?

— А случались ли в вашей жизни предзнаменования?

— Буквальные предостережения — это случаи исключительные. У меня другое… Некое оцепенение, опустошение: когда ты должен что-то делать — и не можешь. Это со мной происходило несколько раз — с разной степенью драматизма, но в исключительно важные моменты моей жизни! Потом я всякий раз понимал, что если бы это оцепенение меня не охватило, я бы совершил ошибку! Поэтому я безусловно доверяю Судьбе. И стараюсь ее принять, какой бы она ни была.

Рабочий день закончился полчаса назад. А когда он начинался, в одном из параллельных миров, почти таком же, как наш, мне в глаза прыснули какой-то гадостью. Теперь стоит мне закурить, как их начинает слегка колоть, словно парочка крошечных человечков бегает по ним и вовсю орудует мизерными иголочками.

По идее, я должен был бы отправиться домой и хорошенько отдохнуть, отлежаться. Вместо этого я сижу в своем кабинете и допрашиваю кукушонка.

Может, это последний допрос, и рефери удовлетворится, однако, скорее всего… Нет, рано. Вероятно, немного погодя… Не сейчас.

Я делаю последний глоток и, аккуратно поставив чашечку на стол, все же достаю из пачки сигарету. Прикурив ее, думаю о том, что это уже третья чашечка кофе за последний час и, соответственно, третья сигарета.

Да, здоровье свое при такой системе я гроблю просто капитально… и еще сегодня — глаза… Но есть ли у меня выбор?

Впрочем, сейчас не время и не место для подобных мыслей. Сейчас время делать то, ради чего я и сижу в этом кабинете — небольшом, но обставленном так продуманно, чтобы невольно расположить очередного кукушонка к откровенности. И если я при этом еще и делаю свое дело, то третья чашечка кофе и третья сигарета за час не имеют совершенно никакого значения. Сейчас главное — сделать свою работу хорошо. Ту самую, за которую мне платят деньги. Правда, не очень большие. Однако жить на них можно.