Майк Резник - «Если», 2002 № 04

Скелета, с которым он имел поразительнейшее сходство!

Что ж, это объясняло изумление старого Шарля. Создавалось впечатление, будто отдаленный потомок обитателя витрины внезапно решил нанести визит своему прапрадедушке. Та же форма черепа, та же могучая спина, которой позавидовал бы борец, та же обезьянья стойка, весьма напоминающая позу гориллы перед прыжком. Палеонтологу такие совпадения просто бросались в глаза.

— Замечательный образец, — гулко пробасил молодой человек по-французски. — Однако я обязан возразить: хотя реконструкция некоторых безымянных костей и выполнена со знанием дела, тем не менее…

— Фредерик, — безжалостно оборвал его Дойл, — позвольте представить вам молодого Челленджера, только что вернувшегося из Монголии с восхитительными теориями по поводу происхождения калмыков. Джордж, это профессор Пикар, любезно пригласивший нас посетить его музей.

— Вы в самом деле из Монголии? Тогда вы обязательно должны рассказать мне обо всем, когда у нас найдется время, — сказал я, пожимая Челленджеру руку. Ответное пожатие заставило меня слегка поморщиться.

— И все равно, эти безымянные кости… — начал было он, однако Дойлу, очевидно, было хорошо известно, как с ним справляться.

— Потом, Джордж, — снова прервал он Челленджера. — Полагаю, нам сейчас нельзя терять время, и я хочу выслушать то, о чем желает поведать профессор Пикар.

Решив, что не стоит мучить гостей в теплице, в которую превратился мой кабинет, я повел их вниз, в подвальную лабораторию. Вход в нее располагался как раз под скелетом голубого кита.

Дойл уселся. Челленджер, тряхнув головой, отклонил мое предложение расположиться в кресле и подошел к дальней стене — полюбоваться прикрепленным к ней зубом аллозавра. Я уставился на его спину, поджав губы. Ему еще нет и тридцати, а у него уже проявляются все признаки нашей профессии! И в том, что касается дурных манер, он уже сейчас может дать фору коллегам, которые в десять раз опытнее его.

Неважно! Мне требовался Дойл, хоть я и сожалел об отсутствии нашего общего друга, как он его называл, и чьи выдающаяся наблюдательность и сила дедукции оказались бы сейчас чрезвычайно полезными.

— Речь идет об убийстве, — заявил я. — Палеолитическом убийстве…

Челленджер вздрогнул, но не обернулся. Дойл ободряюще улыбнулся:

— Насколько я помню ваше первое письмо, ваш помощник…

— Мишель Деснойе. Чуть старше тридцати. Он учился в Париже у Кювье, был с Вассерманом в Амазонии во время второй экспедиции 1888 года. На мой взгляд, он отличался слишком богатым воображением, зато имел безупречную репутацию… и манеры! — Последние слова предназначались спине моего молодого коллеги, но впечатлили его не больше, чем блошиный укус — носорога. — Он был убит примерно три недели назад, ночью, на другом берегу Гаронны, неподалеку от «Божьего приюта».

— Амурная история?

— Сомневаюсь. Цветами он интересовался больше, чем женщинами. Полагаю, у него была дама сердца, но…

— Какими именно цветами? — вопросил Челленджер, неожиданно оборачиваясь.

Должен признаться, вопрос меня уязвил, однако он сразу прояснял суть дела. И необыкновенный молодой человек каким-то образом об этом догадался.

— Орхидеями. А если конкретнее, то местными разновидностями. И это подводит нас к первой тайне, связанной с убийством.

— Орхидеи в Тулузе. Кто бы мог подумать? — пробормотал Дойл.

— Я видел возле вокзала оперную афишу, где солисткой значится Ночная Орхидея, но никак не ожидал встретить ее цветочный эквивалент здесь, в Тулузе.

— Мишель доказал бы, что вы ошибаетесь. Он обнаружил несколько так называемых гнезд, то есть изолированных участков, где местные условия позволяют орхидеям процветать. А когда он умер, то сжимал в кулаке темно-красный цветок Oncidium Macranthum семейства орхидных. Сорванный менее часа назад.

Челленджер нахмурился — при этом его брови словно стали еще гуще, — и я, заметив, как к его лицу прихлынула кровь, предположил, что он с трудом сдерживается. Выдержав его пылающий взгляд несколько секунд, я добавил:

— Это далеко не единственная невозможность, мой дорогой коллега. Мне прекрасно известно, что орхидеи вида Онцидиум Макрантум можно отыскать лишь на самых высоких горных плато планеты. И, насколько мне известно, никому из европейских коллекционеров еще не удавалось вырастить их в теплице. Таким образом, дело становится все более и более странным, не правда ли?

Далее, Мишель был убит необычным оружием — когтем, чей обломившийся конец мы обнаружили глубоко внутри его тела. Убийства в наших краях не столь уж редки, но убивают обычно ножом или пулей. Но вот что я обнаружил во время вскрытия… Внимание: орудие убийства!