Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи 3 Серый Волк – зубами щёлк

Массы несопоставимы, оттого и полёт мой, к счастью, был недолгим. Но вот эффект…

Был бы рядом Брюс Уиллис, стоило б узнать, как у специалиста, каково оно…

Что?

Ну-у, получать сковородкой по еб… по фэйсу… Говорят, именно так оборонялась Дэми, когда супруг по пьяни лез на неё с кулаками. Не может быть, чтобы МУРка ни разу не попала.

Что-то по Брюсу это не было заметно?

Ну, он же "Крепкий Орешек". И вообще, может, она его любя, тефалью. Она ж мягче… Слышал, о голову одного придурка жена все сковородки погнула, так он, м… чудила, купил ей новую, чугунёвую.

И что?

Что, что… Столько он и жил.

Может, и брехня, но тот грёбаный наспинник, что мне засветил по челюсти, был точно не из тефлона.

В общем, Ворхем с Эрвендилтоллионом приволокли ожерелье.

Не маловато ли – всего две пятёрки. Скорее – браслет.

Куда такой? На слона?

А ожерелье?

Может, детское?

Ладно, не так уж и важно. Там были две группы по пять камней в следующей последовательности: красный – огонь, синий – вода, жёлтый… точнее – золотистый… – земля, зелёный – деревья (и вообще, вся растительность), и голубой – воздух или ветер (для магической символики это одно и то же). Как объяснил Ворхем – древняя система мироздания, в которую Создатель, его Жена и Разрушитель, мягко говоря, не вписывались. Но мне было не до богословских диспутов, лишь бы от этих магических фитюлек была польза. Голова порой болела так, что казалось, уж лучше б мне её оторвали гнусные адепты.

Ёшкин кот! Совсем забыла рассказать про того несостоявшегося убийцу. Ну, там… на Гнилом ручье.

Лишившись правой "руки" вместе с кинжалом, злодей увернулся от следующего удара и бросился в лес. Ему "крупно повезло" налететь на те кусты, за которыми прятался Мир с напарником… Я уже о нём рассказывала. Мирлиинарлин – предводитель эллиенских разведчиков в крепости Западного перевала.

Прямо на этих эльфов и выскочила "тень", попытавшись прошмыгнуть мимо. Звук спущенной тетивы, короткий свист стрелы, и поражённая зачарованным свиссом "душа" адепта метнулась в сторону, чтобы затеряться между деревьев. Не тут то было. Удача в тот день была явно не на его стороне.

Как только дозорные доложили о движении по дороге неизвестного отряда, Ильмиркай, не дожидаясь ничьих приказов, поднял свою полусотню и двумя группами направился к дороге. Два десятка, во главе с Шармиршохом, шли по долине к перевалу, остальные три амалат повёл сам, заходя противнику с тыла.

Предводитель кочевников рассуждал здраво: свои ли там топают или чужие, дадут команду их атаковать или нет, его дело быть готовым к бою. Не будет сражения, ускакать восвояси никогда не поздно, а к схватке нужно быть готовым всегда. В Степи тот, кто много раздумывает, долго не живёт.

Впереди отряда Ильма двигался разъезд Дашмиршара. Он-то и поднял тревогу, но в крепость не сообщил, что весьма показательно. Взаимодействие, так сказать между родами войск, у нас хромало на обе ноги. Эллиены сами по себе, драдмарцы тоже, о табирах и говорить нечего. Вроде бы все должны держаться вместе, а тут – кто в лес, кто по дрова, как Лебедь, Рак и Щука. В оправдание могу лишь сказать, что королевское знамя, развевавшееся тогда над вражеской колонной, могло ввести в заблуждение кого угодно.

Кстати, сам Даш оказался фигурой весьма примечательной. Не то, чтоб он выделялся ростом или силой, да и в воинском умении не превосходил других ойлонцев, зато ухитрился первым из них перейти в амалу Ильма. Были потом и другие молодые воины, что захотели сменить род. Всех и не упомнишь. Но этот среди них стал первым.

Всё началось с того, что Дашмиршар надумал жениться. Как я уже говорила, выкупить невесту не каждому по карману. Но тут юноше подфартило. Хотя, к слову сказать, по табирским меркам он уже был… не то, чтобы перестарок… только сыновья знати к двадцати годам уже все женаты. Грех воину пасть в бою, не оставив потомства.

Даш благополучно перевалил за этот рубеж, но семьёй не обзавёлся. Впрочем, для простого воина – обычное дело. Зато, когда ойлонцы грабили вражеское становище… точнее, брали причитавшуюся им добычу… кто что, а Даш отхватил-таки себе невесту. Ну и что, что Яхтишан было лет двенадцать-тринадцать, совсем ещё девчонка. Пройдёт пару годков, и распустится, как нежный цветок, радуя всех своей красотой. Так оно и случилось.

Но рассказ не об этом, у Яхи остались родители: отец Хабшир и мать Кушмилан. Старику было к шестидесяти, его жене чуть поменьше. Сыновья их то ли погибли, то ли умерли, дочери повыходили замуж. Осталась только младшенькая, и ту умыкнули. Да в придачу на престарелой чете повис долг чуть ли не в два империала – выкуп за себя и собственное имущество: юрту, казан, одежду, шкуры… и другое барахло по мелочи.