Тазик лопнул и остался в прошлом. Мое хорошее настроение тоже. Мой переезд к бабе Ане стал черной кляксой в моей серой жизни. Никого раньше я не презирала с такой силой. Никто не отвечал мне взаимностью с таким жаром. Глава № 11 Я не замечала, как пролетают дни, потому что работа мне нравилась, а вот с вечерами сложнее – я стала их ненавидеть. Баба Аня под любым предлогом держала меня у своей постели, на скрипящем стуле, часа два, как сиделку с обязательной программой развлечения. К ней никто не заходил, а телевизор у нее был маленький, черно-белый, безответный. – Куда спать так рано? – ворчала она в двенадцать ночи. – Посиди, отлежишь еще свои бока. Сдерживая зевоту, чтобы не обидеть старушку, я держалась, сколько могла и едва она от усталости прикрывала глаза, сбегала в свою комнату. Конфликтовать не хотелось – только переехала, да и холодно за окном. Вернуться на Черноморку? Напомнить бабке о непредусмотрительно брошенном приглашении вернуться в случае чего? А если там молдаване еще не выехали? А если бабка посмеется в глаза и скажет, мол, иди откуда пришла? И как ни крути, здесь теплее и безопасней. Не хочу вспоминать, как прошел Новый Год. Старый больной человек – это очень живучий монстр, который заражает тебя ненавистью ко всему окружающему. Теперь я ненавидела все, всех, и если раньше общения не хватало, теперь я сама предпочитала отмалчиваться и беречь силы на вечер. Монстр жаждет развлечений! Вскоре бабуля стала более требовательной, два часа отсидки у постели казались пренебрежением, три – снисходительным мизером, звонки знакомых по телефону – тратой времени, мое молчание от усталости – вендеттой. Больше всего ее бесила суббота, когда я пыталась навести порядок. Меня не бывало дома практически целый день, вечера – у ее постели, недвижимо, а бардак в квартире был такой, вроде несколько дней резвилась толпа стриптизеров. Повсюду крошки, кусочки ваты, разорванные инструкции к лекарствам, зернышки сены, заляпанная плитка на кухне. Возьмусь за тряпку – ворчит, что и так чисто, а если меня что не устраивает, дверь открыта. Мою посуду – выкрик, что гремит, и обязательно побьется; подметаю – пыль во все стороны – и демонстративный кашель; снимаю паутину – сыпется побелка; стираю – воняет порошок и сильно капает с одежды. Около полуночи, освободившись от тягостного общества, я любила стоять у окна, смотреть на снег, звезды, свет в окнах и вслушиваться в блаженную тишину. Ленке я ничего не говорила. Тоже скажет, что всегда могу съехать, а не доводить бабулю до инфаркта. Кстати, такие жалобы в мой адрес от бабули поступали, как оказалось, но Ленка и ее муж отшучивались. Наверное, жить в одной квартире с мамой Артема было бы куда проще. Так же считали Наташка с Ленкой, и даже разработали план. Очень простой, позволяющий проверить все раз и навсегда. В одну из пятниц мы отпросились с работы пораньше и подъехали к офису, где я когда-то просиживала на курсах английского. Притаились на противоположной стороне, на трамвайной остановке, для маскировки и от скуки в ожидании купили по бутылке пива и фисташки. Сейчас мне кажется смешным – как можно пить пиво на морозе? Почему не коньяк? Не кофе, который так же продавался в киоске? – Это он? – то и дело переспрашивала Наташка, когда к офису начали подтягиваться мои одногруппники. Я отрицательно качала головой, и мы снова ждали. Пить пиво не хотелось – я и раньше не была его поклонником, а тем паче, в феврале, когда трусило от холода и страха одновременно. – Может, он уже не ходит на курсы? – усомнилась Ленка, начав стучать зубами по бутылке. – Я же говорю: он ее любит, – поддержала Наташка, – я поняла это по голосу. Блин, тебя долго не было, и он тоже решил бросить. Вот увидите: я права. Если бы Артем не пришел, я бы поверила в Наташкину теорию о любви ко мне, но минут вскоре узнала его фигуру в курящей толпе. – Он? – разочарованно протянула Ленка. – Блин, и это из-за него я так замерзла? – с тем же чувством – Наташка. – Что тебя не устраивает? – сдвинув брови, спросила я. – Можешь поверить, с той девочкой он вряд ли встречается. Он не для нее. – Его мама очень хочет видеть рядом одесситку. – Может хотеть, – буркнула Ленка, – но одесситка его вряд ли захочет. Ничего в нем нет. Только рост. Годам к тридцати огрузнет, расплывется – это видно сразу. Блин, зря мы приехали. Честно говоря, я тоже так считала. Не потому, что мне Артем уже не нравился. Я жутко комплексовала. Что скажу? Как он воспримет мое появление? Что подумают одногруппники? Наверняка, все уже знают, что мы переспали, он меня бросил, потом я начала названивать и, наконец, явилась сама.
Читать дальше
