Абрам Палей - Остров Таусена

- Вы, случайно, не знаете, где может быть академик Рашков? - спросил он на ходу Петрова.

- Еще бы! Знаю, конечно. Он в рыболовецком колхозе "Победа". Как только узнал, что вы попали в шторм, прибыл туда тотчас же. Он следит за поисками. Я вас сейчас свяжу с ним.

- Нет, раньше всего с матерью, пожалуйста, - слегка смущенно сказал Юрий.

И вот через минуту он услышал ее знакомый родной голос. Но что-то новое появилось в нем. Нотка усталости? Он видит на экране телевизора еще молодое лицо матери: прямой, худощавой и высокой, как он, с такими же огненно-рыжими, но уже чуть выцветающими волосами, с таким же прямым крупным носом, - и он замечает незнакомые морщинки в углах рта. "Это я отнял часть ее молодости ведь она, наверно, прощалась со мной навсегда!"

После нескольких коротких нежных слов Юрий спохватился:

- А теперь, мама, я позвоню Рашкову.

- Ну конечно, - ответила она. - Теперь только часы остались до нашей встречи!

На экране видеофона появилось полное лицо Рашкова, его белокурые седеющие, зачесанные назад волосы, голубые смеющиеся глаза.

- Ну-ну, - скороговоркой произносит Рашков, - я не хочу говорить о моей радости - ведь вас считали уже погибшими...

- А искали все-таки? - улыбнулся Цветков.

- Как же не искать! Люди-то наши! - смеется Рашков.

- Вы знаете, Николай Фомич...

- Все знаю, - перебивает Рашков, - и про Таусена, и про остров, и про чудовищ...

Цветков изумился, но потом сообразил, что донесение Петрова, очевидно, сейчас же транслировалось. Ну что ж, тем лучше - не надо повторять...

- Скоро увидимся, и все расскажете подробно, - говорит Рашков.

- А где увидимся? - спрашивает Цветков.

- Я вас буду ждать здесь, если, конечно, хозяин вашей машины не возражает и поднимет вас за облака.

- Хозяин машины не возражает, - вмешался в разговор Петров. - Только это будет еще не сегодня - мне надо познакомиться с островом: здесь, оказывается, целая колония.

Но тут терпение Гущина подошло к концу, и он встал в дверях кабины. Цветков и Петров посторонились и спустили его. Гущин прежде всего соединился с редакцией. Но, к его большой радости, там тоже новости уже знали.

- А подробно обо всем по приезде, - сказал заведующий отделом. - У вас, наверно; материала на целый ряд очерков.

- Даже на роман! - уверил Гущин.

Теперь можно поговорить с близкими. Но родных у Гущина нет, его близкие это его товарищи и друзья.

Отец его погиб на фронте во время Отечественной войны, а мать и сестра умерли от голода в Ленинграде во время блокады. Самый близкий и дорогой его друг - Лена. Она работает в Мичуринске. Скоро он увидел ее на экране - она стояла в оранжерее, у ветки, усыпанной гигантскими плодами. Лена подняла голову, и вдруг такая волна света залила ее круглое, курносое лицо, что Гущин сощурился, как от солнца.

- Лева, - сказала она тихо, с глубоким вздохом облегчения, - жив, ты жив!

- А ты думала, что мы погибли? - спросил Гущин.

- Ни минуты не думала, - упрямо ответила Лена, сдвигая брови.

- Почему? - удивился Гущин.

- А я знаю: вы не такие, чтобы погибнуть! - почти сердито ответила она.

--------------------------------------------------------------------------

----

- Неужели, если бы не звери, мы могли бы еще долго не знать, что вы находитесь на острове? - спросил Гущин Петрова, когда все они направились к жилью.

- Что значит долго? На рассвете мы бы дали сигнал.

- Да, но до рассвета мы бы еще часа четыре не знали о вашем присутствии. Будь я на вашем месте, я бы, как приземлился, тут же дал залпов десять сигнальных!

- Я не уверен был, что вы так чутко спите, и мы могли бы даром патроны истратить, - отшучивался Петров. - И к тому же, что такое четыре часа? Мы вас неделю ищем.

- Но в кого же вы все-таки стреляли у бухты?

- Сам еще не знаю, но во что-то крупное, - ответил летчик. Радиолокационный аппарат показал нам неизвестный остров, и мы решили обследовать его. Нам понравилась бухта... Мы сели у самого берега и включили прожектор. Вдруг на нас напали какие-то водяные чудовища. Мне показалось, что они величиной со слонов. Их было несколько. Их, кажется, привлек и разъярил свет прожектора. Мы погасили его. Но звери не унимались.

- Как же вы стреляли в темноте? - спросил Таусен.

- Мы ведь перед этим только что их видели, а они так велики, что по ним трудно было промахнуться. Во всяком случае, после наших выстрелов они исчезли - или пошли ко дну, или удрали. А я боялся, как бы они не повредили машину: у них громадные острые бивни.

Объяснения Петрова внезапно были прерваны раздавшимся сверху мощным шумом, оглушительным хлопаньем. Все подняли головы. Очень низко над ними, не быстро и тяжело, летела какая-то необыкновенная птица огромных размеров - пожалуй, не меньше страуса.