Владимир Свержин - Заря цвета пепла

— Полагаю, вы заблуждаетесь, друг мой, — выслушав призывы к активным действиям, покачал головой Конде. — Моя жизнь не столь уж важна для общего дела, и потому смерть мало что изменит. Я не Людовик, граф Прованский, и не Карл, граф Артуа [7] Братья казненного французского короля Людовика XVI. В нашей истории — короли Людовик XVIII и Карл X. . Не будет меня — найдется другой, моложе и, быть может, энергичнее. — Вопреки смирению его слов, мне показалось, что забота о его жизни втайне льстит принцу.

— Ваше высочество, позвольте медику пойти со мной, если вы не верите моим подозрениям. Когда господин ван Хеллен и впрямь заболел, ваше внимание будет ему приятно, а если нет, я и сам задержу его.

— Хорошо, друг мой, но прошу вас, не устраивайте ничего, что могло бы бросить тень на доброе имя французского дворянина. — Принц жестом подозвал лакея. — Распорядитесь вызвать моего личного медика.

Очень скоро мы уже направлялись по указанному адресу.

— …Уже то, что ван Хеллен не остался квартировать во дворце Конде, само по себе подозрительно. Зачем ему снимать отдельную квартиру да еще и так далеко от места работы?

— Во-первых, в резиденции и без того полно народу, во-вторых, нам ничего не известно о характере нашего живописца. Может, он мизантроп и любит уединение, в-третьих…

— Господа, вот его дом. — Доктор указал на двухэтажное строение, довольно обшарпанное, с шорной мастерской и лавкой, занимающими весь первый этаж.

— Сдается мне, господин художник не склонен тратиться на комфорт, — пробормотал я. — А ведь парадные портреты хорошо оплачиваются…

Начинало смеркаться, и хозяин лавки, увидев остановившихся перед его вывеской господ, немедленно выскочил, предлагая купить седла, подпруги, торбы для овса — все очень недорого и лучшего качества. Но, услышав, что всадников интересует не его замечательный товар, а жилец, насупился и, ответив на вопрос, дома ли господин ван Хеллен: «Проходил», — удалился, только дверь брякнула колокольчиком.

Мы обошли неказистое жилище со стороны примыкающего к нему небольшого сада. На второй этаж вела лестница под деревянным навесом, крытым черепицей.

— Господа, — вдруг переполошился лекарь, — смотрите! Здесь на ступеньках кровь!

— И дверь приоткрыта, — мрачно констатировал Лис.

Я скривился, мысленно коря себя за медлительность.

— Позови хозяина, пусть бежит к будочнику [8] Будочник — с первой половины XVIII в. низшее должностное лицо городской полиции в Российской империи, полицейский сторож, стоящий на посту у караульной будки. .

— Ща все будет, — отозвался Лис. — Ты ж только сам пока не суйся. Если наверху труп, хрен потом отмажешься.

Мы прислушались. Из-за двери не было слышно ни звука. Ступени болезненно кряхтели под сапогами, точно сгорбленные немилосердным роком. Кровавые следы виднелись на каждой из досок, а в одном месте я даже заметил нить, зацепившуюся за шляпку гвоздя. Судя по всему, мешковина. В голове сразу возник образ упакованного в старый куль пронзенного тела. «Он или его? — думалось мне. — Кто же был этот самый Якоб ван Хеллен?» Память молчала, отказываясь дать подсказку. Я включил закрытую связь.

— Джокер 1 вызывает базу. Европа-центр, ответьте Джокеру 1.

— Слушаю тебя, Джокер 1, — раздался на канале связи приятный женский голос.

— Срочно нужна объективка на художника Якоба ван Хеллена.

— Минуту. — Голос умолк, но очень скоро в голове послышалось: — Якоб ван Хеллен, тысяча семьсот шестьдесят четвертого года рождения, родом из Гельдерна, сын иллюстратора-гравировщика Самуэля ван Хеллена. Обучался в Амстердаме, затем в Риме, вернулся, пять лет работал при дворе штадтгальтера [9] Штадтгальтер — правитель объединенных провинций Нидерландов. , затем перебрался в Вюртемберг, был придворным художником. Знаменитые картины: «Орфей и Эвридика», «Ясон и Медея усыпляют дракона», ряд портретов…

— Погоди, ты сказала «был»?

— Да, он умер неделю назад. Перитонит. Жаль, совсем молодой и очень талантливый…

— Умер в Вюртемберге?

— Строго говоря, нет, он как раз отправился в Швейцарию. В Берне ему прописали лечение водами, полагая, что у него желудочные колики. Но зачем тебе ван Хеллен, Джокер?

— Еще сегодня днем он рисовал портрет его высочества принца Конде в Митаве.

— Но этого не может быть! Возможно, это какой-то другой ван Хеллен?

— Не исключено.