Роберт Хайнлайн - Луна – суровая хозяйка

Я сказал:

– Да, босс. Как прикажете, хозяин. Вы с Майком просто жмоты, весь кайф хотите сами словить. Будь по-вашему.

– Очень хорошо, Мануэль.

Я пробыл с Майком еще целый час, пока он печатал метр за метром программы, приготовленные для другого компьютера, – работа, которая у меня заняла бы месяцев шесть, даже если допустить, что я смог бы продумать все возможные варианты. Майк все проиндексировал и просчитал с учетом таких ужасов, о которых мне даже сейчас говорить неохота. Скажем, при каких обстоятельствах может возникнуть необходимость разбомбить, к примеру, Париж и какие снаряды для этого следует переориентировать на какие траектории, как отдать «младшенькому» приказ найти их и навести не цель. И так по всем позициям.

Я как раз просматривал этот бесконечный документ – не тексты программ, а заголовки с описанием их целевого назначения, когда позвонила Вайо.

– Манни, милый, проф сказал тебе о поездке в Океан Бурь?

– Да. Я собирался позвонить тебе.

– Хорошо. Я уложу наши вещи и буду ждать тебя на станции «Восточная». Когда ты туда доберешься?

– «Наши»? Ты что, тоже едешь?

– А проф тебе не говорил?

– Нет.

Я вдруг ужасно обрадовался.

– Я чувствую себя виноватой, милый. Мне очень хотелось поехать с тобой… но не было повода. Толку-то от меня при работе с компьютерами никакого, а здесь у меня есть обязанности. Вернее, были. Но теперь меня турнули со всех постов и тебя тоже.

– Чего?!

– Ты больше не министр обороны. Вместо тебя Финн. Ты теперь заместитель премьер-министра…

– Ну, знаете!

– …и заместитель министра обороны. Я – заместитель спикера, а Стью стал заместителем министра иностранных дел. Он едет вместе с нами.

– Ничего не понимаю.

– Все это не так внезапно, как кажется. Проф с Майком разработали этот план еще месяц назад Децентрализация, милый, – то же, над чем Макинтайр трудится для поселений. Если с Луна-Сити произойдет несчастье, у Свободного Государства Луна все равно сохранится правительство. Как сказал мне проф: «Вайо, моя дорогая леди, пока живы вы трое и еще хоть несколько конгрессменов, не все потеряно. Вы сможете вести переговоры на равных и сумеете скрыть полученные нами раны».

Итак, я отправился в путь в качестве компьютерного наладчика. Стью и Вайо встретили меня с багажом (включавшим мои запасные руки) и мы двинулись в скафандрах по бесконечным безвоздушным коридорам на маленькой роликовой платформе, на которой к катапульте подвозили сталь. Грег послал за нами большой луноход, мы потряслись по поверхности, снова спустились в туннели и попали в Греговы объятия.

Вот так я и пропустил атаку на баллистические радары, которая произошла в субботнюю ночь.

Капитан крейсера ФН «Эсперанс» был мужик рисковый. Поздним вечером в субботу он внезапно изменил курс и пошел прямо на нас. Видимо, понял, что мы можем затеять чехарду с радарами, и вознамерился подойти поближе, чтобы увидеть наши радарные установки с помощью корабельного локатора, а не пускать свои ракеты по нашим лучам.

Похоже, он решил рискнуть собой, кораблем и командой, так как спустился до тысячи километров и лишь тогда выдал залп по пяти из шести наших радаров, совершенно игнорируя систему помех, которую они создавали. Майк, ожидавший, что его сейчас ослепят, отдал команду ребятам Броуди выжечь глаза кораблю, а через три секунды развернул стволы на ракеты. Результат: один крейсер разбит вдребезги, два баллистических радара уничтожены ракетами с ядерными боеголовками, три ракеты «убиты», убиты также два артиллерийских расчета – один попал под ядерный взрыв, на другой свалилась уже «мертвая» ракета… И еще тринадцать артиллеристов получили радиационные ожоги свыше восьмисот рентген каждый – то есть смертельные дозы – частично от взрывов, частично от слишком долгого пребывания на поверхности. Я должен добавить: с этими расчетами погибли четыре девушки из «Отряда Лисистраты»; они предпочли надеть скафандры и выйти на поверхность со своими мужчинами. Другие девочки получили сильные радиационные ожоги, но до восьмисот рентген не добрали.

Второй крейсер продолжал идти по эллиптической орбите, обогнул Луну и скрылся из поля зрения.

Все это я узнал от Майка уже после того, как мы утром в воскресенье прибыли на «Давидову пращу». Он оплакивал потерю своих двух глаз, а еще больше – гибель двух артиллерийских расчетов. Думаю, у Майка появилось что-то вроде человеческой совести: он винил себя в том, что не смог одновременно «взять» все шесть целей. Я попросил его не забывать, что ему пришлось сражаться импровизированным оружием, недальнобойным и несовершенным.