Михаил Ахманов - Посланник небес. Далекий Сайкат

– Велик Таван-Гез! – воскликнул Шри-Кор, бросаясь вперед. – К оружию, воины! В две шеренги становись! Прикрыться щитами! Мечи вон!

Тревельян, выхватив кинжал, кинулся вслед за туаном, соображая, как бы разжиться чем-нибудь более подходящим, кроме короткого клинка. Со склонов и с каменного завала спускались рослые, косматые, страшные видом горцы-разбойники, набегали толпой, потрясая дубинами и топорами, и хоть оказалось их немного, пять или шесть десятков, атака, видимо, была серьезным испытанием – возницы полезли под телеги, а солдаты живо укрылись за щитами и выставили копья и клинки. Тревельян, не имевший ни шлема, ни доспеха, петлял на бегу как заяц; мнилось, что там, на скалах, какой-то лучник или пращник уже поднимает оружие, целясь ему под лопатку. Грей, не выдержав этих скачков, недовольно заверещал, взлетел в воздух пушистым мячиком и начал кружить над головой хозяина. Не подстрелили бы его, мелькнула мысль. Зверек, вероятно, понял и метнулся к утесу, став почти незаметным на сером фоне.

Однако стрел и дротиков не метали и даже больше не бросались камнями из пращи. Тревельян не успел этому удивиться, как трое горцев ринулись к нему, грозя тяжелыми дубинами. Его кинжал был коротковат и против дубин бесполезен, но тут подвернулся воз с винными бочонками и еще один, с мешками, набитыми зерном. Крякнув, Тревельян схватил увесистый бочонок и бросил в первого разбойника, попав ему в плечо; второго уложил мешком, а третий вдруг остановился, но можно было поклясться, что он не так испуган, как удивлен. «Бей башибузуков!» – рявкнул командор и запел древний гимн, с которым шли на абордаж десантники. Тревельян взялся за другой мешок, но тут его заметил туан Шри-Кор и завопил во всю глотку:

– Рапсод! Рапсода берегите! Эй, Харни, Муки, Лайзи! Держите его! Крепче! Башкой ответите за каждый синяк!

Его схватили за ноги и, сбив на землю, затащили под телегу. Там трое дюжих возчиков навалились на Тревельяна, увещевая и уговаривая:

– Не лезь, господин рапсод, не рыпайся и не высовывайся!

– Не наше то дело, и разберутся без нас!

– Лучше спой чего-нибудь нежного, чтоб слеза прошибла!

– Вы что, рехнулись, братцы? Бой идет, людей убивают! Какие песни? Отпустите!

Но держали его крепко, и завершающую часть сражения он наблюдал из-под воза. Казалось, солдатам-ветеранам было нетрудно переколоть и порубить напавшую шайку, ударив сомкнутым строем, но то ли сердца у них дрогнули, то ли Шри-Кор был в тактике слабоват и допустил, чтобы его бойцов оттеснили от телег, а потом прижали к скалам. Там они оборонялись с превеликим шумом, лязгом и грохотом, хотя нападавших осталось человек тридцать – остальные выпрягали лошадей, вьючили на них мешки и бочки и уводили куда-то наверх по незаметной тропинке. Спустились еще десять или пятнадцать разбойников с конями, и грабеж продолжился; тащили все, вино, фрукты, зерно, несколько амфор с маслом. Солдаты тем временем оборонялись: копья, мечи, щиты и доспехи против дубин и топоров. Кто-то стонал, кто-то падал, и в один момент Тревельяну показалось, что земля устлана трупами.

– Грабят, – печально сказал он.

– Грабят, – подтвердил возница, державший его ноги.

– Перебьют солдат, до нас доберутся.

– Ну, это вряд ли, – возразили ему. – Заступница Таванна-Шихи не допустит.

– А может, мы сзади нападем? – Тревельян попытался вывернуться, но его придавили к земле.

– Нет, господин рапсод, не надо. Лежи, не трепыхайся.

Тем временем возы опустели, и в горы потянулся караван навьюченных по самые уши лошадей. Разбойники исчезали один за другим, и только несколько особо рьяных еще рычали и прыгали перед строем солдат. Бойцов у Шри-Кора осталось не больше половины; кто валялся недвижим, кто сидел, держась за голову или другую часть тела, и оглашал ущелье стонами. Потери вроде были налицо, это сражение совсем не походило на кровавую схватку с людьми Аладжа-Цора в этландском лесу.

«Комедия! – презрительно заметил командор. – Разбойнички небось продадут награбленное, а деньги поделят с солдатами. Знаем мы эти фокусы! За них интенданта с «Ночной грозы» расстреляли. То есть не расстреляли, а бросили в реактор. Он, понимаешь…»

Но тут последний разбойник скрылся за скалами, и Тревельян услышал голос Шри-Кора:

– Конец! Поднимайтесь, лодыри! Эй, Харни! Можно отпустить рапсода.

Он вылез из-под телеги и огляделся. Павшие воины вставали, отряхивали пыль, пересмеивались; стоны смолкли, и ни единого трупа, ни единой капли крови не замечалось на земле и среди глыб по обочинам дороги. Возы были очищены полностью, а из шести лошадей при каждом оставалось две – вполне достаточно, чтобы стащить телеги вниз. Возницы, ругаясь и щелкая бичами, уже начали разворачивать крайний воз, и не было сомнений, что караван сейчас отправится обратно.