Михаил Ахманов - Посланник небес. Далекий Сайкат

У каждого перекрестка стояла корчма, а кое-где и три-четыре. Народ, что собирался в них по вечерам, принадлежал к континентальной расе, но люди здесь были выше и крупнее, чем в Семи Провинциях, и мало заботились о длине бакенбард, наушных украшениях и изысканных манерах. Зато рапсода встречали с восторгом, просили спеть протяжные баллады севера, стучали восхищенно кулаками по столам и угощали в благодарность так, что Тревельян едва доползал до постели. Хвала певцу приятна! Но еще приятней было то, что ни в одном кабаке не маячили рожи убийц из Ночного Ока, и никакие нобили не зарились на его коня и не бросали ему вызов. Сначала Тревельяну показалось, что след его потерян, но, поразмыслив, он сообразил, что в этих кабаках, среди кузнецов и оружейников, углежогов и рудокопов, аристократам, как и другим наемникам Ночного Ока, совсем не место. Скорей всего их тут приветствовать не будут, а врежут кружкой по башке и выкинут в окно. Северяне знали себе цену; правили тут цеховые старшины, каждый юноша владел оружием, и в этих краях Империя набирала лучших и самых надежных солдат. Что неудивительно – жители Пейтахи вели происхождение от воинов Уршу-Чага, осевших когда-то в завоеванной стране.

На границе Онинда-Ро, кроме обычного пилона с изречением, стояла массивная гранитная плита, извещавшая, что в этой стране правит доблестный Сирам-Харт из рода Нобилей Башни. В отличие от пейтахской равнины, местность тут была гористая, а горы – красивыми, но бесплодными. Ни руды в них не было, ни зверья, а только голый камень, зато отличного качества. На первые десять километров пути попалось несколько каменоломен, полных шума, грохота и рабочего люда: кто шурфы бьет, кто загоняет в них клинья и поливает водой, кто шлифует плиты или дробит тяжелым молотом щебенку. Нелегкая работа, зато жители Онинда-Ро считались непревзойденными каменотесами и строителями. Главный их промысел был не в этих карьерах, а на стороне, в Семи Провинциях и западных странах; они прокладывали дороги, возводили крепости и мосты и славились особым искусством – пробивать тоннели в скалах.

Тоннелей хватало и в их стране, но все же имперский тракт петлял, огибая отвесные гранитные утесы, взбираясь к перевалам, кружа по карнизам, вырубленным на трехсотметровой высоте. Фаэтоны и телеги двигались тут медленно, осторожно, никто никого не обгонял, кони были в мыле и возницы тоже: с одной стороны зияла пропасть, с другой нависала несокрушимая скала. Наконец дорога пошла вниз, к приветливой речной долине, зеленеющей полями злаков, и Тревельян вздохнул с облегчением; на этом опасном пути он больше полагался на чутье Даута, чем на свое искусство колесничего.

За ближайшим кабачком, где он выпил кружку местного вина, тракт раздваивался. Широкая, мощенная камнем магистраль уходила на север вдоль выступающего отрога Кольцевого хребта; более узкое ответвление, засыпанное щебнем, упрямо лезло наверх, к перевалу между двумя горами, похожими на полуразрушенные башни рыцарских замков. Один путь обещал удобства, другой – прекрасные горные виды, и, поскольку Даут был еще свеж, Тревельян решил, что поедет напрямую. Правда, из наблюдений за путниками выяснилось, что горная дорога не пользуется популярностью; все фаэтоны, колесницы и возы сворачивали на главный тракт. Все, кроме одного каравана из восьми телег, груженных так, что прогибались колесные оси. Тревельян подумал, что там, где пройдет тяжелый воз, проскочит и легкая колесница; выпил еще кружку и погнал Даута по крутому узкому пути.

Вскоре они настигли ушедший вперед караван. Удивительный, если не сказать больше; на телегах – корзины с сушеными фруктами и сыром, мешки с зерном, винные амфоры, а охраняют это богатство сорок солдат под командой туана. Причем солдаты не простые – ни одного безволосого, все северяне и, судя по виду, прослужившие не один десяток лет. Ветераны, лучшие бойцы Империи! Все в кирасах и шлемах, половина с копьями, другая с мечами, за спинами – щиты, но луков или арбалетов не видать. Возчики тоже молодцы как на подбор, дюжие парни с бичами и дубинками. Каждую телегу тащит шестерка крепких лошадей.

С чего бы такая охрана? – подумал Тревельян, пристраиваясь в хвост процессии. Везут продовольствие в какую-то горную крепость? Ну, хватило бы пары солдат, чтобы сберечь вино и фрукты для компота… А тут целый боевой отряд! Может, в мешках и корзинах под зерном и фруктами спрятаны сокровища? Кошели с серебром и золотом или ларцы с кровавым камнем? Но зачем тащить их в горы? Отчего не везти по объездному тракту, где на каждом шагу посты и сигнальные башни?