Юрий Петухов - Чудовище - 2

Пак перевалился через край, повисел немного на вытянутых руках, болтая ногами, пытаясь нащупать опору. Но не нащупал. И разжал руки...

Очнулся он от вопля Хреноредьева, усиленного эхом.

- Эй, Па-ак! Ты живо-о-ой?!

- Живой! - отозвался Пак. И приподнялся.

Он вытянул руки, пытаясь определиться - что, где, как. С одной стороны была пустота. С другой Пак нащупал несколько железных скоб - одна выше другой. Это была лесенка. Он выругал себя последними словами, стоило прыгать, когда вот она, лестница - хошь вверх, хошь вниз... Он не сомневался в том, что лестница вела в Эдин подпол. И все же Пак оторвался от нее и пошел в противоположную сторону. Через семь или восемь шагов он наткнулся на глухую стену. Постучал. Стена была железной. Внизу она покато переходила в пол. Труба, сообразил Пак, огромная, широченная труба!

- Буба, умник, ты где? - позвал Пак. - Отзовись!

- Чего орешь! - буркнул Буба из-за самого плеча. - Тута я! Разорался, обалдуй!

Пак облегченно вздохнул. Ему уже надоели трупы за сегодняшний день. И он был искренне рад, что Буба живой.

- Эй, чего вы там! Отвечайте! - орал сверху Хреноредьев.

Ответить ему было нечего. Надо было сперва разобраться.

- Чего там?! - не успокаивался инвалид.

Буба высморкался, посопел и крикнул вверх:

- Чего, чего! Цистерна баланды да бак пойла, вот чего!

В образовавшейся тишине стало слышно, как тяжело и с натугой засопел наверху Хреноредьев. Но тут же послышался его голос:

- Не трожьте без меня, едрена тарахтелка! Эй, слыхали! Я, как член поселкового совета, ответственно заявляю - не трожьте! Щя уже, лезу к вам...

Пак хотел крикнуть, чтобы Хреноредьев ощупал стены, может до лестницы доберется. Но не успел. Рядом тяжелым кулем шлепнулось тело Хреноредьева, расплывшееся и обрюзгшее. Только деревяшки протезов скрипнули.

- Ох, едрит твою! - заявил Хреноредьев натужно.

И тут же встал, дыша в лицо Паку какой-то дрянью. Он был явно несокрушим.

- Где здесь цистерна, едрена-матрена?! Где бак?!

Буба сунул ему под самый нос кукиш.

- Вот тебе и бак, и цистерна, и хрен с редькой!

Инвалид взвыл сатанинским воем.

По трубе раскатилось протяжное:

- Ы-ы-ы-а-а-а-угхр-ры-ы!!!

Пак сочувственно похлопал инвалида по плечу.

В это время где-то вдалеке еле забрезжил свет. Он был поначалу совсем слабеньким - так себе, не свет, а мерцанье. Но потом становился все сильнее и сильнее. Пока не перерос в ослепительный, бьющий по глазам напор фар. Вместе со светом рос гул, лязг, треск - из еле различимого до оглушительного, непереносимого.

Пак, Буба Чокнутый и инвалид Хреноредьев в едином порыве вжались в стену - ни живы, ни мертвы.

Мимо с дьявольским грохотом, неимоверно гудя в полой трубе, стуча гусеницами и вся сотрясаясь, пронеслась бронированная машина... Пронеслась, высвечивая потаенные дали, поднимая пыль столбом, оставляя угарное зловоние... Пронеслась и пропала в неизвестности. Лишь долго еще вибрировали стены да что-то мерно гудело. Но со временем все стихло.

- Надо вылазить отседа, к едрене фене! - предложил Хреноредьев шепотом. - Бежать, покеда нас всех тут не уконтропупили! Такая моя идея, едрит ее громыхалой!

- Похоже, мы все тут недоумки! - высказал вдруг интересную мысль Буба Чокнутый.

И спорить с ним не стали.

Пак еле различал силуэты сотоварищей. Он держался одной клешней за скобу и раздумывал, выбираться отсюда или не стоит пока. Наконец решился.

- Надо разведать, куда труба ведет! - сказал он.

- Не-е, я наверх, едрена феня! - заявил Хреноредьев.

Он полез по лесенке. Но тут же сверзился с нее. В руках у инвалида было маловато силенок. А ноги его и вовсе не держали - попробуй-ка влезь на двух деревяшках по скобам.

Но Хреноредьев был упорным. Он сделал еще одну попытку, потом еще. Все они закончились плачевно.

- Не-е, с вами отседова не выберешься! - промямлил он, потирая бока. - С вами тута загнешься! Ненадежный народ пошел.

- А ты оставайся здесь покуда, - предложил Буба, - а мы с Хитрецом прогуляемся.

- Умные больно, - проворчал Хреноредьев. - Едрена труба!

И он поплелся за Бубон и Паком Хитрецом, потихоньку, в четверть голоса, проклиная судьбину, а заодно и всех на свете.

- Ты у меня будешь заложником, Хенк. Понял? - сказало Чудовище. - Я тебя посажу в бункер. Ты немного отдохнешь и успокоишься, ладно?

- Чего ты меня спрашиваешь? - возмутился турист. - Можно подумать, что если я не соглашусь, ты меня отпустишь, Биг!

Чудовище улыбнулось. Так улыбнулось, как это у него получалось - раздвигая жвалы, морща кожу у дыхательных отверстий и посверкивая выпуклыми, прорывающимися из влажной кожи глазами.