Джон Кэмпбелл: Забвение

А Сьюн улыбнулся и кивнул.

– Да, Рон Тьюл. В тебе я не ошибся. Ты понял. Вспомни наш закон: нельзя изменить чужую историю. И тогда тебе станет понятно, что я вынужден сделать.

Шор Нун с недоумением смотрел на Сьюна. Рон Тьюлу, непонятно как, стало ясно, что из восприятия остальных этот момент просто выпал. А он открывшейся ему истиной был поражен, словно ударом молнии.

... мы слишком разные, чтобы жить на одной планете... жаль... я надеялся, что мы найдем общий язык... но мы очень далеки друг от друга... – продолжал звучать в его сознании слова Сьюна.

– Вы не хотите переселяться? – огорченно спросил Шор Нун.

Сьюн поднял глаза к небу, к двенадцати огромным межзвездным кораблям.

– Ответит вам Совет. Но его ответ просто повторит мой – иного быть не может.

В сознании собравшихся замелькали неясные образы –они исходили от Сьюна. С опаловых кораблей паритян он перевел взгляд на ладонь своей руки. Глаза Сьюна вспыхнули, лицо сделалось жестким, сосредоточенным. Пришельцам показалось, что все, даже воздух вокруг них, изменилось.

На раскрытой ладони Сьюна вспыхнул ослепительный свет, сверкнул бесчисленными оттенками всех цветов радуги и с прозрачным кристальным звоном погас. Остался небольшой округлый предмет, похожий на странный кристалл аквамарина; но внутри его струились и пульсировали серебристые нити. Потом краски поблекли, рисунок поблескивающих нитей изменился.

Снова послышался тот же чистый звон, и снова что-то изменилось. Теперь в руке у Сьюна был совсем небольшой, черный, как глухая ночь, шарик... нет, сгусток абсолютной черноты. Внутри него были звезды. Потом они погасли.

Сьюн посмотрел на паритян. Тьма внутри того, что он держал, растаяла, наполнилась огненными извивающимися прожилками. Сьюн поднял руку. Паритяне в ужасе отпрянули – на раскрытой ладони покоилось непостижимое. И только Рон Тьюл, застыв от страха, продолжал смотреть. Паритян окутало голубым туманом, туман подхватил их и перенес внутрь корабля.

Долю секунды назад они были на зеленой равнине под голубым небом. И вот – стальная серость корабля и надрывный вой сигнала тревоги. А там, среди безмятежной зелени, под ясным небом и ласковым солнцем – Рон Тьюл видел это на обзорном экране – в своем золотистом костюме парил в воздухе Сьюн. Заработали атомные двигатели, корабль поднялся над землей и завис в воздухе. В той точке, куда било пламя, стоял Сьюн с шариком в раскрытой ладони. Шарик спокойно светился; потом раздался тихий и мелодичный, но всепроникающий кристальный звон. В ответ на этот звон Вселенная тихо загудела.

Зелень равнины, вечный город, пестрый поселок – все исчезло. На экранах возникла чернота абсолютной пустоты... А звон маленького шарика рос и ширился. Замер, захлебнувшись, рев атомных двигателей. Наступила полная тишина, нарушаемая лишь чистым кристальным звоном...

Потом чернота сменилась холодным серым светом, в котором проступили контуры остальных кораблей. Атомные двигатели не работали, но какая-то сила перемещала корабли, пока они не образовали подобие кристалла.

Корабль оживал. Вернулись звуки; к людям возвращались обыденные чувства– они снова становились людьми.

– Нас выбросило за пределы пространства, – в ужасе, забыв о командирском достоинстве, крикнул Шор Нун.

– Нет,– сказал Рон Тьюл,– только в наше собственное. Подождите, когда умолкнет то, что в руке у Сьюна. Вот, звук уже стихает.

– Откуда ты можешь хоть что-то знать?

Рон Тьюл не ответил. Он не знал ничего.

На корабле царил не просто беспорядок – паника. Командир Шор Нун не был в состоянии не только командовать людьми, но и управлять собой. Он рыдал от бессилия и унижения.

– Они ничего не утратили... Они владеют оружием, против которого... Они делают с пространством, что хотят... Это все сорган! Сейчас он тянет нас к концу времени! Уже нет звезд! О боги! Мы все умрем! Сын... мой сын...

Но тут Шор Нун взял себя в руки.

В рубку ворвался бледный инженер-механик.

– Командир! Атомы не распадаются! Двигатели... они не будут работать. Что случилось? Что делать?

Шор Нун молчал. Он слушал, как стихает кристальный звон. Наконец звук оборвался на нежной и мелодичной ноте. Действие сил, которые паритяне постигнут еще через сотни и сотни поколений, закончилось.

Шор Нун усмехнулся:

– Теперь это не имеет значения.

В этот момент корабль снова наполнился криками ужаса.

Через обзорные экраны бил белый солнечный свет, ослепляя людей, уже привыкших к полумраку аварийного освещения. Рядом был город – серый, источенный непогодой бетон, чахлая трава, грязь... Горизонт закрывала цепь синих гор... Все было до боли знакомо – и совершенно невероятно.