Андрей Быстров - Эффект проникновения

— Если говорить кратко, — Уолсингем с неудовольствием покосился на представителя президента, — для торсионного сканера нет преград, нет пределов. На предварительных испытаниях нам удавалось считывать информацию об объектах, укрытых за пятидесятиметровой стеной армированного бетона, причем потребляемая аппаратурой мощность составила всего три милливольта. Другими словами, «Скай Скрутинайзер», вооруженный нейтринно-торсионным сканером, представлял собой идеальный спутник-шпион. Если бы его удалось вывести на орбиту, для нас более не существовало бы секретов. Кроме того, ряд побочных эффектов работы торсионного сканера мог предоставить неоценимую научную информацию.

К объяснениям профессора Уолсингема внимательно прислушивались шестеро мужчин в почти одинаковых серых костюмах, скромно примостившихся у края стола. С самого начала совещания никто из них не произнес ни слова. Эти шестеро являлись сотрудниками специального подразделения Агентства национальной безопасности, так называемой группы «Д». Официально в функции АНБ входит электронная разведка и системный анализ радиоперехвата. АНБ не имеет оперативных работников и не занимается агентурно-практической разведывательной или контрразведывательной деятельностью. Такая деятельность в США — прерогатива ФБР, за пределами страны эти задачи выполняет ЦРУ. Тем не менее в некоторых случаях, подобных обсуждаемому в данный момент на совещании в Пентагоне, требуется координация усилий всех трех ведомств. Для таких случаев и была создана в 1989 году группа «Д».

Выслушав Уолсингема, Джеймс Барли пробормотал:

— Конечно, я был осведомлен о том, что «Скрутинайзер» — это спутник-супершпион. Все присутствующие здесь знали это. Но я и понятия не имел, каковы были способности его аппаратуры…

— Ни одному государству, — произнес сенатор Маккинли, — не понравилось бы, что у них над головой болтается «Скрутинайзер». А некоторые государства дорого дали бы, чтобы преградить ему путь на орбиту…

— Диверсия? — не то спросил, не то предположил генерал Креймер.

— Почти исключено, — ответил Билл Симмонс из ФБР. — Работа над «Скрутинайзером», а особенно над торсионным сканером велась при соблюдении абсолютной секретности. Не могу допустить мысли об утечке информации… Но если она все-таки произошла то круг подозреваемых довольно узок.

— Не менее ста человек, — вздохнул Креймер. — Возможно, больше.

— Если так, к проверке нужно подключить тысячи, — сказал Маккинли, — само собой, не посвящая их во все детали.

— Мистер Конуэй, — генерал Креймер впервые обратился к руководителю группы «Д», — этим предстоит заняться вам.

— Разумеется, сэр, — кивнул Конуэй. — Ясно, что перед тем как планировать уничтожение «Скрутинайзера», разведка противника должна была узнать от кого-то о его существовании и свойствах… Но я бы подошел к поставленной задаче и с другой стороны. Если имела место диверсия, как именно ее осуществили? Спутник не автомобиль, тут не открутишь гайку на колесе.

— Мистер Конуэй, вы получите широкие полномочия, — пообещал Креймер, — и доступ ко всем необходимым вам сведениям. Но об этом позже, а сейчас я спрашиваю профессора Уолсингема: — Как скоро мы сможем построить спутник, аналогичный «Скай Скрутинайзеру»?

Уолсингем развел руками:

— Не раньше чем через год… Это самый благоприятный прогноз.

— Отлично, — проговорил Маккинли. — А за этот год русские подвесят над нашими головами такую же штуковину или еще лучше…

Это высказывание прокомментировал Билл Симмонс.

— По данным ЦРУ, содержащимся в последнем меморандуме, — сказал он, — русские пока ведут лишь теоретические работы в области торсионного сканирования. Однако на сто процентов я за это не поручусь. И ЦРУ тоже.

— Наука есть наука, — вставил Уолсингем. — Открытое однажды вновь не закроешь, параллельные исследования неизбежно будут вестись в разных странах, раньше или позже.

— Джентльмены, — Креймер старался сдерживать командные интонации, но они легко прочитывались в его голосе, — я просил бы вас сузить рамки дискуссии. Вернемся к обсуждению первоочередных мероприятий. Не забывайте, что президент ждет доклада к трем часам.

МОСКВА

Сентябрь 1998 года

Дождь лил как из ведра, и это еще слабо сказано — водопады с небес напоминали о всемирном потопе. Вода сплошь заливала ветровое стекло, «дворники» работали самоотверженно, но впустую. Шатилов удерживал стрелку спидометра невдалеке от отметки сорок километров в час. Принцип «тише едешь — дальше будешь» хорош не всегда, но в этот сентябрьский вечер пренебрегать им не стоило.