Роберт Сойер - Конец эры

— Простить? — Речевое отверстие брахиатора дёрнулось, видимо, в какой-то мимической реакции. — Это всего лишь животное.

Я убил пахицефалозавра своими руками, но слова инопланетянина почему-то задели меня за живое.

— Мы не хотели его убивать, — сказал я. — Но мы многое поняли, изучая его внутренности.

— Конечно, — согласился хет своим чистым сопрано.

— Вы пришли забрать своего друга? — спросил я.

— Друга? — повторил брахиатор.

— Хета, который был в пахицефалозавре.

— Да, мы пришли забрать его. Когда он не вернулся с задания, мы стали его искать. Мы нашли разделанного динозавра и отметки на земле, оставленные, как мы догадались, транспортным средством, принадлежащим вам. Теперь мы видим, что вы не причинили хету вреда, но считаем, что поступили предосудительно… нет, предусмотрительно. — Всё это было сказано без паузы, на одном дыхании. Я пока не заметил дыхательного отверстия, но был уверен, что оно никак не связано со ртом. Брахиатор снова вернулся к костру, и мне пришлось бежать, чтобы поспеть за его великанской поступью.

Кликс был на ногах, с раскрытым ртом разглядывая брахиатора.

— Боже, вы и правда не отсюда, да? — медленно произнёс он.

— Да, — ответил хет; первый раз я услышал, как он произносит это слово коротко, не растягивая гласной.

Кликс указал на широкое туловище брахиатора.

— А эта штука, внутри которой вы сидите?..

— Транспортное средство. Не слишком подходящее для этой экосистемы — есть проблемы с извлечением питания из местной растительности, и солнце для него слишком яркое, но для некоторых видов деятельности оно незаменимо.

Кликс указал на огромную сферу в отдалении.

— А это один из ваших космических кораблей?

— Да.

— Он живой.

— Конечно.

— Великолепно. — Он покачал головой. — Я бы всё отдал, чтобы прокатиться на таком.

Сосисочные глаза брахиатора моргнули все разом — у каждого было одно веко, поднимающееся снизу.

— Катиться, — сказал он. — Передвигаться, вращаясь вокруг оси? Покидать общество, в котором вам не рады?

— Нет. Кататься. Совершать путешествие. Поездку. Прогулку.

— Ах, — сказал брахиатор. — Это мы можем.

— Правда? — Кликс чуть не запрыгал от радости.

— Так, придержите коней, — сказал я.

— Держать коней? Не смыкает.

— Кликс, мы не можем лететь на этой штуке.

— Это почему ещё?

— Ну, посмотри на него. Оно же, блин, живое. Нам придётся залезть ему внутрь .

— Если Иона сумел пережить кита, то я уж как-нибудь вытерплю живой космический корабль. Такое бывает раз в жизни.

Я тряхнул головой.

— Ты никогда не замечал, что тем, что бывает раз в жизни, часто жизнь и заканчивается? Я туда не полезу.

Кликс пожал плечами.

— Как хочешь. Но я попробую. — Он повернулся к брахиатору. — Мы можем сделать это сейчас?

— Наши дела здесь завершены. Сейчас можем.

Кликс вприпрыжку кинулся за брахиатором к серому языку-пандусу. Меня передёрнуло, когда он ступил на него, но, хотя поверхность и подалась немного под его ногами, она не была липкой или скользкой, как я опасался. Корабль продолжал дышать, медленно расширяясь и опадая. Кликс добрался до вершины пандуса прежде, чем я закричал ему вслед:

— Я тоже иду! Обожди меня!

И побежал вверх по языку в корабельную пасть.

Я вошёл в дом через парадную дверь, стянул туфли и поставил их на резиновый коврик. В 1970-х, когда я был ребёнком, снег в Торонто лежал весь февраль. Но последние несколько февралей были непривычно мягкими, и весенние дожди начинались уже к Валентинову дню. Я повесил плащ и зонтик в шкаф и через холл и лестницу о пяти ступеньках вошёл в гостиную. Тэсс сидела на диване и читала с планшета журнал.

— Привет, дорогая, — сказал я. Я сел рядом с ней, отвёл в сторону прядь рыжих волос и поцеловал в щёку.

— Как дела, незнакомец. — Её звучный голос, так не вязавшийся с хрупкой конституцией, не содержал ни тени сарказма, так что я проигнорировал тонкий намёк на мой поздний приход с работы.

— Как на работе? — спросил я.

— Нормально. — Тэсс работала консультантом по пенсиям и льготам в «Делойт Туш». Зарабатывала больше меня. — Похоже, мы таки получим тот контракт с провинциальным правительством.

— Отлично, — сказал я. — Просто отлично.