Рэй Брэдбери - Сборник 11 ВОЖДЕНИЕ ВСЛЕПУЮ

– Хочешь сказать, что я всего-навсего придумал, будто должен носить власяницу и посыпать голову пеплом? И все эти годы жил с ложным ощущением, что мое лицо под Капюшоном – сущий кошмар или пустое место, чистый лист?

– Это мне только сейчас в голову пришло. Опять наступило молчание.

– И все эти годы я почему-то не ведал и даже не притворялся, что со мной все в порядке, ибо мое лицо всегда было на месте: рот, щеки, брови, нос, а посему мне и не нужно таять, чтобы себя изменить?

– Я этого не сказал…

– Нет, сказал. – С кромки Капюшона скатилась последняя слеза. – Сколько тебе лет, Квинт?

– Скоро тринадцать будет.

– Кто бы мог подумать? Прямо Мафусаил.

– Ну нет! Он-то совсем старый был. Но котелок у него варил – будь здоров!

– Вот и я говорю, Квинси. Котелок у тебя варит – будь здоров.

В очередной раз помолчав, мистер Мистериус предложил:

– Не пройтись ли нам по городу? Хочу размяться. Пошли?

Мы свернули на Центральную, по ней налево – на Грэнд, опять направо – по Дженеси, и оказались перед двенадцатиэтажной гостиницей "Карчер". Это было самое высокое здание в Гринтауне и далеко за его пределами.

– Квинт!

Капюшон нацелился на гостиницу, а голос из-под него произнес:

– Томас Квинси Райли, по глазам вижу, вы хотите задать еще один, самый последний вопрос. Смелее!

Поколебавшись, я сказал:

– Ладно, спрошу. Под этим Капюшоном действительно настоящая темнота? Может, там есть радиоантенна, или система зеркал, или потайные отверстия?

– Томас Квинси Райли, вы начитались выписанных из Рэйсина, штат Висконсин, фирменных каталогов "Игры, фокусы, маскарады".

– А что такого?

– Перед смертью завещаю этот колпак тебе – вот наденешь его и узнаешь, что такое настоящая темнота.

Голова повернулась в мою сторону, и я почти ощутил, как глаза прожигают темную материю.

– Сейчас, к примеру, я могу посмотреть сквозь твои ребра и увидеть сердце, похожее на цветок или на кулак, который то сжимается, то раскрывается. Веришь?

Я приложил кулак к груди:

– Верю, сэр.

– Ну и хорошо.

Он повернулся и указал своим Капюшоном на двенадцатиэтажное здание гостиницы.

– Знаешь, что я тебе скажу?

– Что, сэр?

– Прекрати говорить мне "мистер Мистериус".

– Нет, я не смогу!

– Не зарекайся! Я добился, чего хотел. Машины идут нарасхват. С божьей помощью. Но точку ставить рано, Квинт. Надо стремиться вверх и намечать новые цели. Как ты считаешь, получится из меня Человек-Муха?

Я чуть не задохнулся:

– Хотите сказать…

– Вот-вот-вот. Неужели ты не видишь меня на высоте шестого этажа, восьмого, двенадцатого, откуда я, не снимая Капюшона, машу рукой толпам зрителей?

– Ух ты!

– Рад, что ты одобряешь мою затею. – Мистер М. сделал шаг вперед и начал взбираться по стене, нащупывая опоры и залезая все выше. Оторвавшись от земли приблизительно на метр, он спросил:

– Какое можно предложить высокое имя для Человека-Мухи?

Я зажмурился и выпалил:

– Верхотур.

– Верхотур! Лучше не придумаешь! Полагаю, нас ждут к завтраку.

– Наверно, сэр.

– Пюре из бананов, пюре из кукурузных хлопьев, пюре из овсянки…

– Мороженое! – подхватил я.

– Почти совсем растаяло, – уточнил Человек-Муха и стал спускаться со стены.

Кто-то тронул пожелтевшие клавиши, кто-то подхватил мелодию, а кто-то (это был я) впал в задумчивость. Текст песни медленно вливался в меня приятной, хотя и грустной волной:

Я стал напевать. Даже вспомнил, как там дальше:

– Была у меня знакомая по имени Салли, – сказал я.

– Надо же, – не глядя, откликнулся бармен.

Как сейчас помню, – продолжал я. – Моя первая девушка. И действительно, как в песне поется, интересно узнать, куда ее жизнь занесла. Где-то она сейчас? Остается только надеяться, что у нее все в порядке: семья, пятеро детей, муж приходит домой вовремя, ну, может, разок в неделю задерживается, день рождения ее помнит – или не помнит, смотря как ей больше нравится.

– Нужно вам ее повидать, – отозвался бармен, протирая стакан и по-прежнему не глядя в мою сторону.

Я медленно потягивал джин.