Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

Чиклеро хотел в такую страну.

Он невнятно, но грозно вскрикивал.

Он видел теперь, что одноногий не врал, заманивая их в джунгли.

Он верил теперь, что где-то рядом есть мертвый город, в котором много золотого оружия; в котором в темных нишах веками стоят языческие идолы из чистого золота; в котором подвалы доверху засыпаны драгоценными камнями. Но он никуда больше не хотел идти. Одноногому пришлось ударить чиклеро, чтобы тот немного пришел в себя.

А дождь лил и лил.

Он лил мерно, лил неутомимо.

В мокрой траве нашлась глиняная разбитая трубка.

Рядом валялась пустая бутылка толстого зеленоватого стекла, красиво затканная изнутри мохнатой плесенью. Когда ирландец ткнул ее носком сапога, донышко отвалилось, наружу хлынула целая армия бледных сердитых насекомых.

Обнаружились и вбитые в землю колья.

Одни повалились, совсем сгнили. На немногих устоявших болтались клочья истлевшей парусины. Покоробленный деревянный ящик, заляпанный бурыми листьями, показался Джону Гоуту крепким, но развалился в труху при первом прикосновении. В днище изъеденной ржой жестяной кружки зияли три удлиненных дыры, как от удара ножом. Это всем показалось странным: зачем портить вещь, которая всегда может пригодиться.

Дождь еще усилился, когда ефиоп нашел мелкий алмаз.

Конечно, камешек не шел ни в какое сравнение с алмазом, припрятанным одноногим, но ефиоп обрадовался: «Абеа?».

И улыбнулся так широко, что чуть не вывихнул челюсть.

Аххарги-ю внимательно присматривался к не совсем ясной для него суете двуногих существ. Почему-то общеизвестная форма углерода их сильно возбуждала. Он никак не мог понять — почему? В пищу чистый углерод не годится, хотя широко распространен на Земле. Он в воздухе, в воде, в горных породах. Приятен вид почти идеально построенного трехмерного полимера, но что в этом такого особенного?

Аххарги-ю не понимал.

Ему не нравились человеческие тела.

Гноящиеся поры на исцарапанной коже, мокрые грязные волосы, облепляющие голову, легко устающие мышцы, царапины, ноющие синяки. Если бы не сущность — ю , питающая чужую мускулатуру, все давно погибли бы в джунглях, особенно одноногий. Они живы только благодаря мне. Чтобы никто не умер, ефиоп дважды в день незаметно касается людей маленькой розовой ладошкой.

Аххарги-ю улыбался.

В своих планах он совсем не принимал во внимание чиклеро и индейца.

А ирландец привлекал его только тем, что носил с собой магнитную стрелку.

Все трое — чиклеро, ирландец, Джон Гоут — жили смутно, как многие другие животные. В их сумеречном сознании время от времени проносились видения Господа и Святой Девы, но это не имело никакого отношения к Высшему Существу. Вполне можно осознать тот простой факт, что тебе плохо, что тебе хочется хорошего, что тебя тянет к чудесному удовольствию обильной еды, но это еще не разум. Животное плачет, испытывая боль, оно хохочет, как сумасшедшее, в погоне за самкой, но никогда не ужасается приятно при виде свинцовых несущихся над джунглями туч, тяжко напитанных водой и убийственно трепещущим электричеством. Смерть не восхищает его. Ни одно животное Земли не бросается счастливо в водную бездну или под зеленый пучок разрядов, разрывающих жирную тьму.

Я спасу контрабандера.

Я вытащу друга милого из темниц уединенного коричневого карлика.

Шумная триба Козловых никогда больше не вернется на Землю, с улыбкой решил про себя Аххарги-ю. Их темное сознание — приговор для них. Мы продадим этих суетных существ вкупе с сохатыми и казенной кобыленкой в те звездные миры, в которых всегда нравятся существа с такими низкими толстыми лбами. А одноногого выставим отдельным лотом, потому что существа столь низкого сознания крайне редко научаются подменять потерянные органы таким странным образом.

Тростники.

Мокрые веера пальм.

Длинные листья отставали в стремительном движении от несущихся по небу туч.

Незаметно исчез, растворился в дождях чиклеро. Может, запомнил путь к поляне, на которой лежали золотой меч и тяжелое блюдо. Аххарги-ю, томясь близостью потерянной сущности, счастливо обозревал залитый темным, ни на секунду не приостанавливающимся ливнем горизонт. Он видел на много миль кругом. Он видел вздувающуюся бурую реку. И мутные потоки, заливающие гнилые леса. И мокрых зверей, бегущих в сторону гор. И птиц, нахохлившихся на ветках.

Редко в небе вдруг раздувало звездные угольки, дождь тут же их гасил.