Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

Вот образ молодой девушки: каштановые волосы, проникновенная, манящая голубизна глаз, едва приметная улыбка, как бы говорящая: «ничего, мне сейчас так же хорошо, как и при жизни». Она была красива. Очень красива. Линд прямо-таки залюбовался. Эпитафия гласила: Лидия Хьюмэн, 4123–4146» . Далее шел текст: «Наша дорогая, родная Лидия! Да упокоится душа твоя на далекой Флинтронне! Да будет пухом тебе чужая земля! Спи спокойно и не забывай о нас… Твои отец, мать, родные» . Рядом был похоронен какой-то ученый, но тот хоть достиг своих законных семидесяти лет и покинул этот мир по велению самой природы. На фото он был изображен в строгом пиджаке, галстуке, с аккуратной прической и несколько пугающим пронзительным взором. Надпись выглядела довольно любопытной: «Я знаю, что все во вселенной прах и тлен. Жизнь — лишь тлеющие угольки, из небытия возожженные и в нем же угасающие. Моя последняя просьба перед смертью: похороните меня на Флинтронне. Если окажется, что у людей на самом деле есть душа, то пусть она вечно парит между звезд.» . Далее шла малоразборчивая подпись.

– Эй, Фастер, а что, его душа на самом деле парит между звезд? Как специалиста тебя спрашиваю. — Линд обратился к напарнику, но тот не отвечал.

Он находился совсем неподалеку и в данный момент читал надпись на другом памятнике. А потом произошло нечто непонятное, почти страшное… Фастер вдруг резко упал на колени, загнулся и прислонился шлемом скафандра к подножью памятника. В таком положении он пробыл минуты две. «Совсем с ума спятил!», — Линд поначалу всерьез испугался, но подойдя ближе и прочтя эпитафию, поспешил успокоиться. Всякая идиотская выходка имеет свое объяснение, если взглянуть на нее глазами самого идиота. На серебристой пластинке под фотографией красивыми волнистыми рунами был выведен следующий текст: «Да будет благословен великий Брахма, Творец всего сущего, Вдохновитель всякой жизни и Путеводитель всякой человеческой судьбы! И да будут прославлены все служащие Ему! Пишу это с надеждой, что моя душа обретет в следующем воплощении более смиренную плоть и более совершенный дух… Айн Кус» .

– Ты что… знал этого парня?

Фастер медленно поднялся с колен и вяло махнул рукой: мол, отвяжись.

– Ну ладно, нам пора работать, — Линд напомнил о существовании реального мира с реальными проблемами.

Планетоход начал издавать странные звуки: то слышался привычный монотонный гул, то он, как раненое стальное чудовище, агонизирующее завывал, то наоборот — вдруг резко затихал, словно захлебываясь собственными возгласами. Нестабильная работа двигателя отражалась на изможденных нервах настоящей нервотрепкой.

– Чертова телега! Надо бы посмотреть, он явно косит под дурака, совсем не хочет работать! Я пока отключу аккумуляторы.

Линд залез в недра машины, и в мире наступил идеальный мрак. Прожектора погасли. А звезды, как маленькие дырочки в черном полотнище небес, все еще мерцали от сомнительности собственного существования. Не было видать ни линии горизонта, ни каких-либо очертаний, ни собственных рук. Три аварийные красные лампочки на корпусе планетохода вмиг превратились в горящие глазницы затаившегося во тьме чудовища. Врач спешно стал нащупывать кнопку ручного фонаря, но тут чья-то рука схватила его за локоть… Кажется, это был Фастер…

А кто же еще?!

– Фастер, ты? — глупее вопроса немыслимо было и вообразить.

– Я… только, пожалуйста, отнесись к этому спокойно. — Его голос слегка изменился, невидимая рука продолжала удерживать локоть.

– Что еще за бредни? К чему я должен отнестись спокойно?

– Просто погляди назад.

Линд осторожно обернулся… Не поймешь — вдали или вблизи (тьма путала расстояния) было различимо слабое матовое свечение, возникающее словно из ниоткуда. С полминуты потребовалось, чтобы сообразить, что свет будто бы испарялся с поверхности самих могил, как испаряется влага с сырой земли, рождая собой туман. И в этом жутковатом тумане вырисовывались смутные, почти призрачные очертания памятников. Линд так и думал: ЧТО-НИБУДЬ и КОГДА-НИБУДЬ на этой планете все равно должно произойти. Дыма без огня не бывает. Чувствовало сердце, гладко эта авантюра не пройдет. Не зря ходили слухи, не зря сплетались сплетни…

– Вот чертовщина… Ты впервые это заметил?

– Скажу больше, — произнес Фастер, — я уверен, что раньше свечения не было. Нам уже несколько раз приходилось выключать прожектора. Теперь вглядись в еще одну странность: могилы фосфорируют не все, а лишь некоторые из них, причем — только в одной стороне.