Игорь Росоховатский: Белые звери

Я обернулся, взмахнул лопаткой. Бедняга спрыгнул со стола и в несколько прыжков выскочил в соседнюю комнату.

Колени дрожали, я чувствовал лопатками взмокшую рубашку… Закрыв дверь на защелку, в изнеможении опустился на стул. Надо было что-то решать, а думать не хотелось…

Послышался щелчок, скрип двери. В комнату скользнуло белое гибкое тело, но я успел сорвать оружие, висевшее на стене.

Все решали доли секунды. Успеет ли он прыгнуть раньше, чем я взведу курок?

— Бедняга! — крикнул я. — Бедняга!

Он на мгновение остановился, и этого было достаточно.

Я стоял над его трупом. Не было ни сожаления, ни страха, только растерянность. Мне казалось, что Бедняга вырос за ночь чуть ли не в полтора раза. И все время думалось: как же он сумел открыть защелку двери? Ни один известный мне зверь не был способен на такое…»

«Вместе с жрецом Сандуу и отрядом отборных воинов я прибыл на границу провинции Эмэ. Мы расположились в небольшом поселке. По дороге к нему нам рассказывали беженцы о нападениях белых зверей, об их жутком, сводящем с ума писке. Теперь я уже не отмахивался от рассказов об их поразительной хитрости. Вот ведь и Бедняга сумел открыть дверь. Видимо, он сначала толкал ее, а потом, когда дверь немного отошла, сильно нажал на нее и одновременно когтями через щель зацепил пружину защелки…

От местных жителей мы узнали, что в лесу обитает стая белых зверей. Это подтверждали ободранная кора, изглоданные ветки.

Мы наметили план действий, разделили солдат на загонщиков и стрелков, выстрелы, гул труб, дробь барабанов наполнили лес. В листве — солдаты видели это — мелькали гибкие белые тела. Но когда загонщики и стрелки сомкнули кольцо, в нем не оказалось ни одного белого зверя — ни живого, ни мертвого.

Мы прочесали лес. И… недосчитались шести солдат. А еще трое обезумели. Они слышали писк — и теперь метались среди своих товарищей, сжимая руками головы, затыкая уши, сея панику.

Отобрав опытных охотников, я приказал им поставить загодя приготовленные капканы. Кроме того, солдаты вырыли немало ловчих ям, со дна которых торчали острые колья. У каждой ямы, у капканов мы выставили посты в таком порядке, чтобы каждый солдат видел по меньшей мере двух других. Но и эта мера не помогла. К утру ловушки остались пустыми, а трое постовых исчезло.

Используя свои полномочия, жрец Сандуу мобилизовал на охоту все мужское население провинции. Отряды заняли заранее намеченные позиции и стали медленно продвигаться один навстречу другому. Приказано было уничтожать густые заросли, не жалеть ни лесов, ни посевов. Что ж, нам удалось убить десятки белых зверей. Но при этом мы потеряли почти столько же людей…

В дальнейшем мы уничтожили еще несколько логовищ. Я не смог удостовериться в том, что хитрость белых зверей равна уму человека, зато установил, что размножаются они с поистине молниеносной быстротой. Каждые три недели самка способна принести приплод от семи до девяти детенышей. Но тут я натолкнулся на непонятное явление. Все детеныши рождались крохотными — не больше детенышей сульгипы. Между тем одни уже через пять дней достигали величины взрослых особей, а другие за этот же срок почти не прибавляли ни в росте, ни в весе. Так же медленно рос вначале и Бедняга…

От чего зависел рост белых зверей?

Если бы удалось ответить на этот вопрос, то, возможно, удалось бы найти и действенные способы борьбы…»

«От нашего отряда осталось меньше десятой части. Поселки провинции Тупи обезлюдели. Жители уходили целыми семьями, забрав из домов кто что мог унести. Но далеко не всем удавалось уйти далеко. Если не белые звери, то болезни и голод убивали их в пути.

Жрец Сандуу торопил меня.

— Еще день, и мы не сможем уйти.

Я отвечал, что, если не закончу опытов и не найду средства борьбы, белые звери настигнут нас и в столице.

За эти дни я исхудал так, что одежда висела на мне, как на вешалке. Спал не больше четырех часов в сутки. Кружилась голова, огненные круги плыли перед глазами. Но зато воспоминания реже терзали меня…

Четырех крохотных белых зверенышей мы принесли в поселок и поместили в загородки, огороженные со всех сторон сплетенными ветками колючего кустарника лыху — единственного растения, которое белые звери не ели и, как я выяснил, к которому старались даже не приближаться. Одного звереныша я кормил древесной корой и листьями, другому к растительной пище добавлял мясо, третьему давал только мясо, а в загородку к четвертому, которого также кормил мясом, поместил еще и здоровенную сульгипу.