Александр Смирнов - Свечи

Александр понял, что у них с директором разные взгляды на вопросы накопления капитала. Чтобы не углублять противоречия, он решил сменить тему разговора.

– Вы не подскажете, где бы мы могли купить диод?

– Диод? – удивился директор, – боюсь, что нигде. Заводы не работают, стало быть, и диодов никто не производит.

– Но какие-то заводы работают? – спросила Маша.

– Никакие заводы не работают, – твёрдо сказал директор.

– Откуда тогда берутся деньги? – не понял профессор. – Если никто ничего не производит, тогда и денег не должно быть.

– Мы самая – богатая страна в мире! – гордо сказал директор.

– Природные запасы рано или поздно закончатся. Что тогда прикажете делать?

– Ничего, на наш век хватит.

Директору, видимо, не понравилась тема разговора и он, сославшись на занятость, поспешил уйти.

– Что же нам делать с этим проклятым диодом? – спросил Александр.

– Он для генератора нужен? – спросил подполковник.

Александр кивнул головой.

– А где он применяется? – опять спросил подполковник.

– В электронных схемах, – ответил Александр.

– В вооружении тоже? – спросил капитан.

– Естественно.

– Я ведь не просто так спрашиваю. Вы забыли, что вчера я вам откопал целый арсенал.

– Господи, как же мы про арсенал забыли!? – всплеснула руками Маша.

Путешественники, не теряя времени, под предводительством капитана побежали на запасной командный пункт. Не прошло и часа, как Александр держал в руке целую горсть драгоценных диодов.

– Всё, сейчас впаяю и можно двигаться! – радостно сказал Александр.

Маша подошла к молодому человеку и прошептала на ухо:

– Саша, мы же обещали.

– Что обещали? Кому обещали?

– Профессору обещали, мне обещали, – ответила Маша.

Александр сразу вспомнил, о чём идёт речь.

– Хорошо, но только ни в какие лохотроны не ввязываться.

Вместо ответа Маша поцеловала Александра.

Пробираясь закоулками, стараясь не попадать на глаза прохожим, а уж тем более не ввязываясь ни в какие истории, путешественники шли к дому профессора, чтобы хоть одним глазком посмотреть на своё будущее. Заметив кого-нибудь из прохожих, путешественники забегали в первый попавшейся подъезд и ждали, когда прохожий уйдёт. Трудно было представить, что через каких-нибудь десять лет так всё изменится, что понять людей будет совершенно невозможно: невозможно понять, почему обыкновенная зелёная крыша была красная, почему первоначальное накопление капитала происходило только при помощи мошенничества, непонятно, почему милиция практически целиком состояла из бандитов, а бандиты осуществляли защиту предприятий, то есть, выполняли роль милиции. И совершенно непонятно, как могло существовать общество, которое совершенно ничего не производит, а только продаёт то, что осталось, хоть и не от совершенной, но всё-таки державы. Но, чем непонятнее была действительность, чем запутаннее человеческие отношения, тем сильнее хотелось заглянуть в этот страшный и непонятный мир.

Александр неожиданно остановился и поднял руку вверх, давая понять, что двигаться дальше было нельзя. Кивком головы он показал на пожилую парочку, сидящую на скамеечке под густым кустом сирени.

– Это вы со своей супругой, – шепнул он профессору.

Компания, едва дыша, подкралась к тыльной стороне скамейки и, скрываемая кустами сирени, вся превратилась в слух.

– Меня всё время не покидает чувство вины перед тобой, – говорила Ольга Ивановна своему супругу.

– Какой вины, Олюшка, я не понимаю.

– Всё ты понимаешь, Егор, если бы не я, ты бы сейчас был там.

– Меня тоже не покидает одно чувство, – ответил профессор.

– Какое?

– Мне кажется, что я сейчас там, и одновременно здесь.

– Разве такое может быть: там, и одновременно здесь?

– Ты опять рассуждаешь при помощи материалистических мировоззрений. А ты попробуй представить всё с помощью мировоззрений информационных.

Ольга Ивановна замолчала. Вероятно, она попыталась сделать то, что просил её муж.

– Нет, не получается, – призналась она. – Вероятно, чтобы это представить, надо быть профессором.

– Какой я сейчас профессор? Слава богу, что не бомж.

– Это благодаря тем деньгам.

– Да, если бы не они…

– А что с твоими коллегами по кафедре? – вдруг спросила Ольга Ивановна.

– После того, как я это сделал с клиникой, – начал рассказывать профессор, – двое уехали за границу, а двое превратились в бомжей.