Тахир Малик - Фалак

Одно из первых занятий академии Улугбека было решено провести в обсерватории. Много наслышанный об этом чуде Самарканда, Шамсибек с волнением подходил к трехэтажному зданию, возвышавшемуся над деревьями дворцового сада. Возле входа ему встретился уста Хидир.

— Вот и славно, что вы пришли раньше, назначенного часа, — сказал архитектор. — Я успею поводить вас по обсерватории.

Когда они поднимались по широким мраморным ступеням, зодчий без умолку расхваливал достоинства этого уникального сооружения, которое возводилось, конечно, под его руководством.

— Представьте себе — это здание нисколько не пострадает даже при самом сильном землетрясении…

На каждом этаже было по нескольку десятков комнат, а посредине располагались залы для собраний. На стенах были изображены все созвездия видимого из обсерватории неба. А на центральном плафоне верхнего этажа Шамсибек увидел изображение солнца и семи планет, располагавшихся вокруг него.

— Давайте выйдем на террасу и полюбуемся видом города, — предложил уста Хидир…

Время шло. К началу зимы фундамент лечебницы был готов, и каменщики приступили к возведению стен. Каждый день, возвращаясь со своей основной службы в казне, Шамсибек заглядывал на строительную площадку. Поговорив с уста Хидиром, который бессменно руководил работами, молодой человек заворачивал, к Камариддину — у него на время выздоровления поселился Ганимурад. Богатырь почти совсем поправился и довольно быстро передвигался по двору на костылях. Но, когда наступила чилля [23] период самых сильных холодов , Ганимурад опять слег — на ноге его образовалась опухоль. Осмотрев посиневшую лодыжку силача, Шамсибек сказал:

— Нужно приготовить мазь. Завтра я пришлю вам ее. К тому же ногу необходимо оберегать от холода.

Когда гость направился к воротам, провожавший его сипах спросил:

— Что-нибудь серьезное? Увидев опухоль, ты изменился в лице.

— Это гангрена.

— А как ее лечить?

— Боюсь, что никак. Надо отрезать ногу.

— Да смилостивится над ним аллах! Такие богатыри, как Ганимурад, великая редкость. Какое несчастье, что именно ему выпало испить горькую чашу!

Друзья помолчали, горестно повесив головы.

— Кстати, — вспомнил Камариддин. — Я встретил твоего землячка.

— Абдулвахаба?!

— Да, именно этого бездельника…

Прядя домой, Шамсибек был невесел. Махфуза подошла к мужу и ласково спросила:

— Что омрачает ваше лицо?

— С Ганимурадом опять худо. Бедняга, видимо, останется безногим калекой.

— Плохая новость, — поникла Махфуза. — А я хотела порадовать вас…

— Что такое?

Не говоря ни слова, Махфуза вышла из комнаты. Через минуту она возвратилась с голубым шелковым платком в руках и развернула его перед мужем. Шамсибек увидел вышитое в центре его золотое солнце, вокруг которого располагались семь разноцветных планет.

— Ты сама вышила это?

— Да. На меня ваш рассказ о росписях обсерватории произвел такое сильное впечатление, что я решила вышить их на платке.

— Как ты назовешь этот узор?

— Фалак [24] небо .

— Я покажу султану, — с этими словами Шамсибек бережно свернул платок.

Махфуза несмело взглянула на мужа:

— У меня тоже есть неприятное известие…

— Слушаю, — Шамсибек нахмурился.

— По нашей улице все время шатается Абдулвахаб с ватагой каких-то оборванцев.

— Это накшбандии.

— Они ведут себя вызывающе — выкрикивают угрозы каким-то грешникам, которые предались в руки шайтанов. Когда я слышу их дикие вопли, мне делается страшно…

— Ничего, — успокоил ее Шамсибек. — Бездельникам просто нечем заняться.

— Не затаил ли Абдулвахаб злобу на вас?

— Ему надо бы злиться прежде всего на самого себя.

После одной из бесед в академии Шамсибек подошел к султану.

— Повелитель, позвольте похитить у вас минуту вашего драгоценного досуга?

— Я слушаю тебя, мой юный алхимик.

— Наш Ганимурад, о котором вы так много наслышаны, стал поправляться. Все шло как нельзя лучше, но вот теперь внезапно у него началась гангрена.

— Какое несчастье! — покачал головой Улугбек.

— Я задумал изготовить для него лекарство, шахрияр. Но для того чтобы мой замысел удался, мне нужно кое о чем узнать у вас…

— Спрашивай все что угодно.

— На одной из ваших лекций, о ведающий пути светил, вы говорили, что если бы Луны не было, то ход жизни на Земле был бы совсем другим, и силы, действующие на нас, совершенно изменились бы.