Курт Сиодмак - Искатель. 1995. Выпуск №2

Какой же бодрящий прилив радости я испытал, когда пробежал глазами первую строку этого письма! Очевидно, я оказался несправедлив по отношению к Эне. „Cher monsieur Vardin“, [8] Уважаемый господин Вардэн. — так начиналось послание. Ясно, что это была чисто деловая записка, не более. Я уже собрался было водворить ее обратно в конверт, тысячекратно раскаиваясь в своей подозрительности, когда в глаза мне бросилось одно слово почти в самом конце страницы, и я содрогнулся, точно ужаленный гадюкой: этим словом был Верден. Я снова заглянул в письмо: непосредственно под Верденом значился Ипр. Пораженный ужасом, присел я у разоренного мной столика и от начала до конца прочитал все письмо, перевод которого сейчас держу перед собой.

„Маррифилд-Хаус, Редчерч.

Уважаемый господин Вардэн!

Штрингер сообщил, что Вы в достаточной уже степени проинформированы в отношении Челмофорда и Колчестера, поэтому не стану писать Вам об этом. Мидлендская территориальная бригада и тяжелая артиллерия действительно перемещены к побережью близ Кромера, но лишь временно. Это связано с армейскими учениями, а не с отправкой на Континент.

А теперь сообщаю важнейшие свои сведения, переданные мне непосредственно из Военного министерства. В пределах недели в районе Вардена можно ожидать очень мощного наступления, которое будет поддержано сковывающей атакой под Ипром. Обе операции чрезвычайно крупномасштабны, так что Вам надлежит отрядить голландского курьера к фон Штармеру с первой же субмариной. Сегодня вечером надеюсь получить от своего источника конкретные сведения о датах и прочие подробности. Вы же тем временем не должны оставлять энергичных действий.

Я не решаюсь отправить это письмо отсюда — Вам прекрасно известны повадки деревенских почтмейстеров — и отвезу в Колчестер, чтобы Штрингер приобщил его к своей депеше, пересылаемой через курьера.

Преданная Вам София Геффнер“.

Сначала это письмо просто ошеломило меня, после чего мной овладело какое-то лютое и вместе с тем холодное бешенство. Итак, эта женщина оказалась немкой и к тому же еще шпионкой. Я был потрясен ее лицемерием и вероломством по отношению ко мне, но сверх всего меня одолевали мысли об опасности, грозящей армии и стране. Сокрушительный разгром, гибель тысяч людей — вот к чему может привести мое наивное доверие к этой недостойной женщине. И все же у меня оставалось еще время, чтобы предотвратить катастрофу, используя здравый смысл и решительность.

Тут на лестнице послышались женские шаги, и мгновение спустя в двери появилась Эна. При виде меня, сидящего в ее комнате со вскрытым письмом в руке, она вздрогнула и смертельно побледнела.

— Как оно к тебе попало? — задыхаясь, спросила она. — Ты имел наглость взломать столик и украсть мое письмо?

Я ничего не ответил, продолжая сидеть и размышлять над тем, что делать дальше. Внезапно Эна бросилась ко мне и попыталась вырвать у меня письмо. Я ее схватил за кисть руки и с силой толкнул к диванчику, на котором, сразу сникнув, она замерла. Затем, позвонив в колокольчик, я сообщил явившейся на звонок горничной, что мне надобно срочно повидать мистера Маррифилда.

Этот добродушный пожилой мужчина был так благорасположен к мисс Гарнье, как если бы Эна являлась его родной дочерью. То, что я ему рассказал, привело его в неописуемый ужас. Мне нельзя было показывать само письмо по причине военной тайны, которая в нем раскрывалась, но я дал сквайру понять, что опасность этого письма для Англии невозможно преувеличить.

— Что же нам теперь делать? — спросил он. — Я и представить себе не мог, что подобные кошмары способны случаться наяву. Какие действия вы бы сами посоветовали?

— У нас нет никакого выбора, — отвечал я. — Эту женщину надлежит арестовать, и кроме того, мы должны пресечь любую ее попытку общения с кем бы то ни было. Почем я знаю, что здесь, в этой самой деревне, у нее нет сообщников? Согласны ли вы взять на себя ее надежную охрану, покуда я не схожу в Педди к полковнику Уоррелу и не получу ордер и конвойных?

— Мы могли бы запереть мисс Гарнье в ее спальне.

— Пусть вас это не беспокоит, — промолвила вдруг она. Даю вам слово, что никуда отсюда не денусь. Но вам, капитан Фаулер, я бы посоветовала вести себя благоразумнее. Вы однажды уже доказали, что склонны совершать поступки, нимало не заботясь заранее о их последствиях. В случае моего ареста всем станет известно, что вы мне выдали доверенные вам секреты, а это будет означать конец для вашей карьеры, мой друг. Не сомневаюсь, что меня вы способны покарать, но подумайте же и о том, как это отразится на собственной вашей судьбе.