Курт Сиодмак - Искатель. 1995. Выпуск №2

— Об этом не мне судить, — обиженно пробурчал Ладушкин.

— Ладно, не дуйся… Мои потребности вообще на нуле.

Коля удивленно вскинул глаза и вдруг увидел на лице следователя такую муку, такое страдание!

— Иван Петрович, — невольно воскликнул он. — Вы бы сходили к врачу. Что вы уродуетесь? Кому это надо?

Во взгляде Боброва мелькнула какая-то теплота.

— Помолчи, Коля… — примирительно сказал он. — Я сам знаю… — Не договорил, сморщился от боли. — Давай лучше подумаем, что дальше делать.

— Я хотел составить список знакомых Арланова, которые воевали, у них он мог взять оружие. Но таких не оказалось. У него, похоже, вообще друзей не было. Одни сослуживцы…

— Естественно. Все его приятели в лагерях сгнили… А каким образом ты собирался изобрести этот перечень?

— Спрашивал у жены, у сына.

— Ну, это не метод. Во-первых, если рассматривать версию «убийство», то они сами подозреваемые и, весьма возможно, не в их интересах давать подобную информацию. А во-вторых, они могли просто ее не знать. Такие, как Арланов, даже в семье не раскрывались до конца. — Бобров снова ойкнул, скривился от боли. — Ты вот что… Когда похороны состоятся?

— Завтра.

— Сходи на кладбище. Вдруг возникнут новые фигуранты. Могила — она какую-то магическую силу имеет. Вот мафиози умирает. Все его соратники знают: мы будем наблюдать. А все равно «отдать последний долг» собираются. Такие, браток, дела. Мотай на ус…

Хоронили Арланова на престижном погосте, рядом со старинной церковью. Видимо, сын не поскупился — положил на лапу и батюшке, и гробовщикам.

Свежевырытая яма располагалась прямо-таки символично: слева — покосившееся надгробие одного из декабристов, справа великолепный мраморный памятник директору гастронома.

Провожали в последний путь бывшего властелина области человек десять. Не звучали торжественные речи, не выли оркестры, не гремел прощальный салют…

Рыдала Клавдия Ивановна, смахнул суровую слезу единственный наследник Алексей Васильевич… Торопливо побросали горсточки земли на крышку гроба респектабельно одетые близкие родственники. Правда, в конце церемонии прибился к компании некий занюханный дедок. Тоже кинул в могилу свой кусок глины, весьма талантливо похлюпал носом, наверное, думал, на поминки пригласят — шляются такие на каждом кладбище. Но не тут-то было! Не на таких нарвался… Постоял дедок и, поняв, что здесь ему не обломится, торопливо засеменил по аллейке. И все же Коля Ладушкин решил его проверить — а вдруг!

— Извините за беспокойство…

Старичок оглянулся. Его маленькое, сморщенное личико было задумчиво и печально.

— Извините, вы знали покойного?

— Кто ж его не знал, — грустно усмехнувшись, ответил дедок. — В нашем городе его, почитай, все знали.

— Но никто на похороны не явился, а вы почему-то пришли?

— А как же… кротко выдохнул старичок. — Я ведь с Васей в одном взводе воевал, потом мы с ним на одном заводе работали… А вы, наверно, внучок Василия Сергеевича?

Коля аж вспотел от возбуждения и в очередной раз подумал о своем старшем наставнике с восхищением: «Ну, Бобров! Ну, Иван Петрович! Как в воду глядел…»

Старик с надеждой ждал ответа.

— Нет, переведя дыхание, сказал Ладушкин. — Я представитель прокуратуры. — И вынул из нагрудного кармана временное удостоверение.

— А-а-а… — разочарованно протянул собеседник, но документ взял, прищурился и вслух прочитал: — Ладушкин Николай Борисович.

— А вас как звать-величать?

— Панкратов Константин Григорьевич.

— Хотел бы с вами побеседовать.

Пожалуйста, раз надо. Только, если не возражаете, пойдемте ко мне. Я тут недалеко живу, заодно и Васю помянем…

— А вы что, в доме у него ни разу не были?

— Не удосужился. — Панкратов снова печально усмехнулся. — А вот он у меня в свое время частенько бывал.

Панкратов жил в удобной однокомнатной квартирке на пятом этаже старого, но капитально отремонтированного здания.

— Это мне Вася помог такие хоромы получить, — пояснил Константин Григорьевич, выставляя из холодильника графинчик водки, уже разрезанную и уложенную на блюде селедочку с луком. — Как он в гору пошел, я с ним долго не встречался, только по праздникам на трибуне видел. Ну, я, естественно, в заводской колонне иду, а он там — наверху. Узнавал, конечно, родной завод, лапкой нам махал. Но не так, чтобы кому-то персонально, а всем вместе. Привет, дескать, дорогие товарищи! Помню, помню… Здесь путевку в жизнь получил…