Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря

— Ничего себе, «как хотят»! — блеснула глазами соседка. Буквально, как бутылочным стеклом. Слова прямо вскипали в ней. — Вы что, не видите, что вокруг творится 9 Вот, вот и вот! — Ее палец так и бегал по строчкам. — «Продам мужа за СКВ или отдам в аренду!» Это как понять? Или вот… «Ищу человека, способного выполнить любое задание» Это как? Объясните!

Шурик пожал плечами.

— Я видел здесь и здравые объявления.

— Здравые?! Где? Покажите!

— Да вот, например. — Шурик процитировал негромко, боясь, что его услышат челноки или парни, обсуждающие судьбу урода: — «Господа! Не „вольво“ и не „мерседес“, не трактор и не комбайн, я прошу у вас просто лопату, обыкновенную железную лопату! Кто поможет несчастному огороднику?»

— Вы считаете это здравым?

— А почему нет?

— Это такие, как вы, всех довели до ручки!

— Что вы имеете в виду? — обиделся Шурик, убирая газетные вырезки в сумку.

— А то не понимаете?

— Да вот не понимаю!

— Да понимаете, понимаете! — Рыжая презрительно сощурилась, ее глаза хищно сверкнули. — У нас тоже один живет. Не пропустил ни одного профсоюзного собрания, картошку всю жизнь сажал да решал в «Огоньке» кроссворды, а теперь, как демократы к власти пришли, выяснилось, что он наследство в Парагвае получил, скот!

— Да почему скот? На здоровье!

— Так в Парагвае же! — Рыжая резко выпрямилась. — До вас не доходит? Не в соседнем селе, не в Москве, даже не в Болгарии, а в Па-ра-гва-е! В пристанище мафии и недобитых фашистов. Случись такое при советской власти, его, скота, далеко бы за Магадан отправили! Так ведь нет крепкой власти, — горестно вздохнула рыжая. — Этот скот совсем обнаглел, тайком скупает валюту! Всю жизнь оттрубил в локомотивном депо, а теперь в Парагвай рвется! До того дошел, что подал заявление о выходе из КПСС, а ведь в ней он и дня не состоял, скот!

Старая коза! Верни вилы, которые ты сперла у меня в прежней жизни!

Шурик покачал головой.

Напор рыжей соседки ему не нравился.

Парни в лжеадидасовских костюмах давно решили судьбу урода, а рыжая все еще кипела. Максимки, забывшиеся в смутных снах, плотно сжимали колени руками, будто обнимая любимое дерево, а рыжая все еще кипела.

— В Город ездили? — перевел Шурик разговор в более безопасное, на его взгляд, русло. — По делам?

Рыжая зашипела.

Шурик испугался. Что ее так жжет? Что ей до отъезжающих в Парагвай и до всех тех, которые беспощадно сдают мужей в аренду?

Рыжая объяснила.

Взяв себя в руки, стараясь не брызгать кипящей злобной слюной, она объяснила.

Гад один ее обидел. Не трогай ее этот гад, она бы ни в какой поганый Город не поехала. Но гад обидел, а речь идет о чести. Она хорошо знает, что такое честь. Она эту штуку берегла смолоду. «А вы не перепутали честь с девственностью?» — хотел спросить Шурик, но она так взглянула на него, что он заткнулся. Она ведь по характеру мягкий, даже беспомощный человек, но если речь о ее чести, она никакому гаду не спустит!

«Кошкина! — вдруг дошло до Шурика. — Судя по тому, что говорил Роальд, — Кошкина! Злая, рыжая, хрупкого сложения. Такая только и могла найти общий язык с Костей-Пузой».

Взяв себя в руки, рыжая негромко шипела. Город поганый, шум и тоска, не будь нужды, никогда не поехала бы. Но ей драку приписывают. Невинной, мягкой, жопы бы им надрать! Власти как бы во всем этом разобрались, но на самом деле не до конца. Она сама во всем разберется.

«Кошкина!»

Законов нет, правды нет, чести нет, шипела рыжая. Она рог хрустальный подарочный, чудесный хрустальный рог расшибла о голову одного гада, а возместить стоимость расшибленного рога ей никто не хочет. Местная прокуратура подкуплена В милиции негодяи. Ее саму чуть не упекли в тюрьму, хорошо, этот гад не помер. Но, если честно, она бы предпочла тюрьму. Что бы ни делалось, торжествующе шипела рыжая, какие бы вихри ни вились над нами, я с этого гада слуплю полную стоимость рога! Раз уж выжил, слуплю! Пусть прокуратура подкуплена, пусть власть продалась мафии и масонам, я от своего не отступлюсь.

«Кошкина! — уверился Шурик. — Это она отделала рогом бывшего бульдозериста».

Искоса, стараясь не выдать себя, он присмотрелся к Анечке. В общем внешне Кошкина его не разочаровала.

— Как там у вас в Т.? — спросил он. — Жить можно?

— Да как жить, если людей бьют!

— Где? — опешил Шурик.

— В милиции, в школах, в переулках, на рынке, в магазинах, в детских садах и в яслях, в погребах, на огородах, на автобусных остановках, на чердаках…