Геннадий Прашкевич - Возьми меня в Калькутте

Геннадий ПРАШКЕВИЧ

ВОЗЬМИ МЕНЯ В КАЛЬКУТТЕ

М.Веллер. "Технология рассказа". Опыт рецензии

Работа над словом происходит не тогда, когда писатель

садится за письменный стол - она происходит постоянно,

непрерывно, как постоянно и непрерывно писатель ощущает

жизнь и размышляет о ней, будь то в форме логических

суждений или абстрактных художественных образов,

сознательно или несознательно; слово - лишь завершающее

звено в неразрывной цепи творческого процесса.

М.Веллер

1. ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Если уж начинать, так прямо с нобелевской речи.

Свою нобелевскую речь Миша Веллер уже сказал (см. "Рандеву со знаменитостью", Таллинн, "Периодика", 1990), к тому же он подкрепил свою речь весьма занимательным эссе "Технология рассказа". Другими словами, он, Миша Веллер - мастер, оказался совсем не жаден: вот написал кучу превосходных рассказов и вот щедро делится тем, как научиться быстро и занимательно писать именно превосходные рассказы.

Прекрасный жест, ко многому обязывающий.

В отличие от Миши Веллера я пишу в основном повести. К тому же с воображением у меня туго: всегда пишу только о том, что вижу. Как дикующий в тундре. Но мне тоже хочется поделиться накопленным опытом, тем более, что Миша Веллер вполне определенно утверждает: "Недостаточно уметь писать, чтобы быть писателем". Что-то, значит, надо еще уметь. Почему бы не покопаться в собственном опыте?

На свете вообще много такого, о чем не подозреваешь, пока не столкнешься с "таким" прямо носом к носу.

Миша Веллер, например, утверждает, что замысел рассказа (наверное, и повести) возникает как следствие следующих причин: литературного подражания, литературного развития, литературного отрицания, литературного следования, дареного сюжета, услышанной истории, информации о событии, реального случая из опыта (так и сказано), личного потрясения, сублимации, толчка от детали (тоже так сказано) игры, необычного допущения и, наконец, мечты об идеале.

Все, наверное, верно, но сдается мне, существует что-то еще, не знаю что, никак не укладывающееся в представленный Мишей список.

Как у Конрада.

"Приостановить на мгновение руки, занятые земной работой, заставить людей, зачарованных дальними целями, бросить взгляд на форму и цвет, на свет и тени окружающего мира, заставить их остановиться ради взгляда, ради вздоха, ради улыбки..."

Нет. Существует что-то еще. И даже еще что-то.

Миша Веллер прав ("Технология рассказа"): писатель нередко начинает с литературного подражания. Хорошая книга заставляет задуматься.

Скажем, в свое время я был совершенно потрясен романом Виторио Росси "Океан". На русском он не издавался, я читал его в болгарском переводе, но даже в болгарском переводе нельзя было не почувствовать необычность романа Росси. Там есть сценка, от которой у меня до сих пор бегут по коже мурашки: запивший моряк напевает себе под нос импровизированную песенку о знаменитом адмирале.

"О, Дрейк! Ты спишь в глубине, в пучине, ты спишь на дне залива Номбре де Диос, ты спишь там в своей походной койке, прикованный к чугунному ядру, и все снится тебе твой милый далекий Плимут..."

Чудовищная пучина залива Номбре де Диос в расслабленном мозгу запившего моряка преображается в нечто совсем простое, в нечто вроде уютной маленькой виллы с комнатками, по которым бродят тихие сумеречные тени - лежи себе с чугунным ядром, прикованным к ногам, чувствуй под собой привычную походную койку, и пусть снится тебе твой милый далекий Плимут...

Мрачная морская могила воображением запившего моряка превращается в нежный символ, она уже сама по себе "наше наследие и наша гордость", уже начинаешь думать, что знаменитый адмирал, упокоившийся на мрачном илистом дне залива Номбре де Диос, сам стремился всю жизнь к последнему и прекрасному пристанищу.

Текст, насквозь пропитанный поэзией. Но и алкоголем.

Как этому подражать?

Литературное развитие - вот недурной толчок (по М.Веллеру). Смело начинай там, где другие кончили. Скажем, "Анна Каренина". Разве жизнь остановилась после смерти Анны?..

Правда, нынче таким приемом никого не удивишь. Дай волю, напишут продолжение "Библии".

Или литературное отрицание.

"Хемингуэй переосмыслил и вывернул наизнанку "Идиота" Достоевского, заменив добрейшего и беспомощного Мышкина боксером Коном в "Фиесте"..." (М.Веллер).

Забавно бы таким образом, от обратного, переписать романы В.Кочетова или С.Бабаевского.