Сэмюель Дилэни - Драгоценности Эптора

После этого он привел ее к морю.

Ей было не по себе, она села, ссутулившись, на обломок скалы и задумчиво водила пальцами ног по мокрому песку. Ее взгляд отрешенно скользил по поверхности воды.

— По-моему, это было просто ужасно! По-моему, это было просто жутко! Зачем вы мне это показали? Ведь это был мальчик. Почему они сделали это с ним, как они могли это сделать с ребенком!?

— Это был всего лишь фильм. Это был учебный фильм.

— Но этот фильм о том, что было на самом деле!

— Да. Это было. Но было давно, несколько лет назад, далеко отсюда, в нескольких сотнях миль.

— Но это было! Вы выследили их с помощью лазера, а когда на экране появилось изображение, вы сняли об этом фильм, и... О боже! Зачем вы показали его мне?

— Подумай сама: чему же мы хотели тебя научить?

Но девушка потеряла способность рассуждать спокойно: перед ее глазами неотступно стояла жуткая картина.

— Он был еще совсем ребенком, — сказала она. — Ему лет двенадцать, не больше!

— Ты сама еще ребенок. Тебе еще нет шестнадцати.

— Ну так что же я должна понять из этого фильма?

— Посмотри вокруг. И подумай.

Но картина, запечатленная в мозгу, заслоняла все вокруг. Она была слишком живой, слишком яркой, в ней преобладал красный кровавый цвет...

— Ты достаточно способна, чтобы найти причину прямо здесь, на этом пляже, в деревьях позади, в скалах внизу, в раковинах у твоих ног. Ты смотришь, но не видишь. — Его голос зазвучал мягче. — Ты действительно прекрасная ученица. Ты всему быстро учишься. Припомни что-нибудь из урока телепатии, который был месяц назад.

— Метод, аналогичный радиопередаче и приему, — процитировала она, — позволяет считывать синаптические структуры сознательной мысли с коры головного мозга одного человека и дублировать в коре мозга другого, что приводит к дублированию полученных сенсорных впечатлений... Ну и что! Я не могу применить этого! Я ничего с собой не могу поделать!

— Тогда обратимся к истории. Ты великолепно ответила на все вопросы. Может быть, тебе поможет знание истории мира до и после Великого Огня?

— Ну, это... это интересно.

— Фильм, который ты смотрела, — тоже своего рода история, то есть это произошло в прошлом.

— Но это было так... — ее взгляд блуждал в сверкающих волнах, — ужасно!

— История захватывает тебя только потому, что она интересна? А тебе никогда не хотелось докопаться до причин, которые стоят за поступками людей в жизни и в твоих книгах?

— Ну конечно, хочется! Я хочу знать, зачем пригвоздили того человека к дубовому кресту. Я хочу знать, что заставило одних людей причинить невероятные мучения другому человеку.

— Хороший вопрос... Кстати, примерно в то же время, когда его распяли на кресте, в Китае додумались изобразить силы Вселенной в круге, наполовину черном, наполовину белом. Однако, чтобы не создавалось впечатление, что может существовать однородная сила — только черная или только белая — на черном поместили белую точку, а на белом черную. Интересно?

Она нахмурилась, удивленная таким неожиданным переходом. А он продолжал:

— Помнишь ли ты тот фрагмент из мемуаров ювелира, в котором он вспоминает, как в возрасте четырех лет ему довелось вместе с отцом наблюдать сказочную саламандру в очаге у огня, и как отец внезапно отпустил ему затрещину настолько сильную, что мальчик пролетел через всю комнату и врезался в посудную полку. Свой поступок отец объяснил тем, что Челлини был слишком маленьким, чтобы запомнить это чудо, если его не сопроводить болью.

— Я помню его рассказ, — сказала девушка. — И помню, что Челлини сомневался, была ли затрещина причиной того, что он запомнил саламандру, или саламандра была причиной того, что он запомнил затрещину.

— Да, да! — вскричал учитель. — Вот она, причина!

В возбуждении он откинул на спину капюшон, и она увидела его лицо в медно-красном свете уходящего дня.

— Разве ты не находишь закономерности? — Изрезанный морщинами лоб, паутина прожилок в глазах — ей стало неловко разглядывать эти признаки старости и она опустила глаза.