Евгений Прошкин - Слой

Погружая ботинки в грязный утеплитель, Костя дошел до следующей дверцы — результат тот же. Опасаясь внимания со стороны жильцов, он один раз потянул ручку на себя и, убедившись, что та не поддается, отпустил. Прежде чем Константин разыскал незапертый люк, ему пришлось по новой обойти весь чердак. Что при этом стало с обувью и брюками, он мог лишь догадываться — в полумраке было не разобрать.

Наконец ему удалось спуститься на лестничную клетку. Подъезд находился рядом с его собственным, но выходил на другую сторону дома. Подойдя к окошку у мусоропровода. Костя старательно отряхнулся и выглянул во двор. Сквозь забрызганное стекло он разглядел изнуренные жарой кроны деревьев и несколько человеческих фигурок: две с детскими колясками, остальные — сами по себе.

Надо решаться.

На улицу он вышел, как на минное поле. Мамаши с колясками съехались вместе и о чем-то беседовали. Пара собаководов, какие-то пигалицы у качелей, дедок, собирающий пустые бутылки. Никого, даже отдаленно напоминающего мента, во дворе не было. Припаркованные машины пусты. В прогал между дальними домами виден гомонящий перекресток. Пронесло?

Он миновал пестрый от собачьих катышей газон, перешагнул через низкую лавочку и вскоре очутился у автобусной остановки. «Волга» с мохнатым талисманом не появлялась.

— Здрасьти, Константин Алексеич, — сказали за спиной.

Он рывком обернулся — две школьницы. Класс шестой. Маша и Даша, или черт их знает...

— Здравствуйте, девочки.

— А мы на концерт, Константин Алексеич. Пойдемте с нами? Ха-ха-ха...

Похоже, с географом они запанибрата. И он терпит? Может, ему нравится? Может, он...

— Уроки сделали? — спросил Костя, придавая лицу строгость.

— Уро-оки? — Девочки дико переглянулись. — Так ведь лето. Каникулы.

Надо же так облажаться. Костя комически подвигал бровями и принужденно рассмеялся. Он уже приготовил учительское напутствие, когда снова заметил старика со стеклотарой. Дед бестолково бродил вокруг одинокой коммерческой палатки. Если рядом и валялись какие бутылки, он уже должен был их подобрать.

Метрах в двадцати от остановки у тротуара тормознула пепельная «девятка».

Маршрутное такси забрало пассажиров — всех, кроме деревенского мужичка в белой полотняной кепке.

Старик споткнулся, уронил кошелку на землю и принялся неторопливо запихивать посуду обратно.

— И что за концерт? — Константин встал между школьницами и положил руки им на плечи.

— "Кислотный дождь" и еще Тимоха, — настороженно ответила то ли Маша, то ли как-ее-звать. Испугалась, что он и правда увяжется? Вот дурища.

— Тимоха? — отрешенно переспросил Константин, подводя девочек к остановке.

— Певец такой. Вы не слышали?

— Представь, нет. Расскажи мне о нем.

— Константин Алексеич, нам на маршрутку не надо, — проговорила вторая, пытаясь высвободиться.

— Так быстрее будет. Ну, ты обещала про Тимоху.

— Да нам вообще в другую сторону!

— Ничего, ничего. Прокатимся.

Кремовый микроавтобус уже подъезжал. Сквозь бликующее стекло Константин разглядел, что салон наполовину пуст. Пятеро пассажиров, все — бабы.

— Не чуди, — тихо молвил деревенский, глядя куда-то в сторону. — Хочешь уйти — уходи. Детей не трогай.

Он поправил кепку, и темно-серые «Жигули», дав задний ход, приблизились к остановке. Микроавтобус негодующе гуднул, но к передней двери подскочил какой-то парень, и водитель, вывернув руль, объехал «девятку» по крутой дуге.

Их было больше, чем Костя предполагал. Оттолкнув одну из школьниц, он схватил вторую за шею и выудил из сумки нож.

— Заканчивай, — сказал мужичок. — Вот тебе тачка, садись и отваливай. Девчонку оставь.

Сидевший в «девятке» вылез из машины и позвенел ключами. Затем вставил их в замок зажигания и, прикрыв дверцу, выжидательно замер.

— Свободен, — процедил деревенский. — Только без девочки.

— Я вам не верю, — так же, не разжимая зубов, заявил Константин. — Этот пусть отойдет подальше. А девка поедет со мной.

— Брось, Роговцев. Не твой стиль.

— Плевать.

— Ты же не террорист.

— Мне по вашему счету все равно вышак. Ну?!

Переговорщик кивнул, и человек у машины, раздосадованно щелкнув пальцами, ретировался. Костя вместе со школьницей повернулся на триста шестьдесят градусов — опера перестали таиться, и теперь глаз легко выхватывал их из общей массы. Двое здесь, двое там, чуть поодаль — еще один. Обложили.

Группа захвата не двигалась. Подозрения относительно Роговцева подтвердились, а вместе с ними пришло понимание: легкой добычей Костя не станет.