Евгений Прошкин - Слой

— И сколько вы таких набрали?

— Таких, как вы? Больше одного. Устраивает?

— Время на подготовку?

— Неделя.

— Мало. Если наш объект не торгует мандаринами и не подметает улицу, то за неделю не сложится.

— А вы сложите. Десять дней, — подумав, сказал Маэстро.

— Вознаграждение?

— Десять тысяч. Долларов США. И документы.

— А семья? — чуть не забыл Петр. Его коробило от этого шоу, но согласиться сразу, только потому, что иначе его убьют, было бы несолидно.

— На ваше усмотрение.

— Две недели, двадцать тысяч, паспорта на троих и австралийские визы, — подытожил он.

— Десять дней и пятнадцать, — отрезал Маэстро. — И визы.

«Убьют, точно убьют, — решил Петр. — Состряпают связь с преступной группировкой какой-нибудь Монголии и пулю в башку. Или отраву в харчи подмешают — сам откинусь, по пути в Шереметьево».

Он покрутился в кресле еще минуты две и, когда Маэстро начал терять терпение, махнул рукой.

— Кто объект?

Монитор под потолком мигнул, и на нем появилось крупное фото. От неожиданности Петр отпрянул назад. Потом встал и, оттолкнув кресло, подошел к экрану. Да, он не ошибся. С монитора смотрела морда вице-премьера Чрезвычайного Правительства, почетного члена черного списка и просто подонка по жизни. Морда Немаляева.

Слежку Костя не увидел — он ее угадал. Почуял то, чего ждал уже давно: цепкий взгляд на спине. Такой пустяк... Второй раз за сегодняшний день. Мысленно провел ревизию карманов: паспорт — святое дело, столица же! — ключи, носовой платок, мелочишка кой-какая. Ничего криминального, за такие карманы можно грамоту давать.

Если б у них на него что-нибудь было, повинтили бы еще утром. Нету. И даже уверенность отсутствует — тот ли он, кого им надо. Была бы уверенность, один хрен повинтили бы, без всякого повода. Значит, все зыбко. Только догадки.

«Волга», стоявшая в конце улицы, качнулась и лениво покатила навстречу. Несмотря на то что под зеркалом болталась какая-то мохнатая дрянь, от машины несло казенщиной, и дело было не в мытых дисках, не в полированном капоте — в пассажирах. Потные, но умиротворенные. Расслабленные, но внимательные. Едут себе куда-то — километров десять в час. Не торопятся.

Костя воздал хвалу небу за то, что географ выключился и не мешал воспринимать действительность такой, какая она есть. Последнюю неделю перепачканный мелом шизик проявлялся не часто и Константин значительно проредил черный список. Швали в нем почти не осталось: лишь Нуркин, Немаляев, несколько сволочей в Москве и еще десяток разбросанных по всей России.

Иногда учитель все же всплывал — вспоминая эти часы. Костя испытывал смесь стыда и досады. К этим временным помрачениям он относился как к чему-то неблаговидному, но неизбежному вроде подросткового рукоблудия.

«Волга» была уже близко. Константин как раз поравнялся с узкой аркой, но сворачивать не стал — если ментам понадобится, во дворе его возьмут быстрей.

Он с удивлением обнаружил, Что не паникует. Напротив, сознание прояснилось еще больше и заработало чуть ли не автономно. Никаких рывков, никаких заходов в чужие подъезды. Никакой суеты. Не дать им понять, иначе опергруппе придется действовать немедленно.

Скользнув по машине равнодушным взглядом, Константин направился к своему дому. Самое паршивое — лестница. С точки зрения оперов, идеальное место — это пространство от парадной двери до квартиры. Если на его площадке никого не окажется, значит, повезло.

Повезло, как ни странно. Видно, кроме голых подозрений, милиция ничем не располагала. Возможно, параллельно с ним сыщики разрабатывали еще ряд версий.

«Желаю вам в них захлебнуться», — подумал Константин, поворачивая ключ.

— А где яйца? — набросилась с порога Настя.

— Яйца?..

— Я же тебе велела в магазин зайти. У тебя что, совсем башка дырявая?

— Отвали.

— Опять? — взвизгнула она. — Опять за старое? Что такое «отвали»? Что это такое?!

Костя собрался было объяснить — внятно и доходчиво, так, чтобы снять этот вопрос раз и навсегда. Пальцы уже сформировали твердый кулак, а локоть начал сгибаться, когда он вдруг передумал. При желании менты легко могли утыкать квартиру «жучками».

— Извини, Настя, вырвалось, — процедил он, катая по скулам желваки. — В магазин я просто не успел. Работу нашел. Очень хорошую работу.

Он принялся судорожно перебирать области, в которых мог бы себя проявить. Взгляд случайно наткнулся на отклеившийся угол обоев, и Константин, боясь затянуть паузу, брякнул: