Не теряя ни минуты, я поставил на огонь смолу, хотя в самом лучшем случае байдарка была бы готова только завтра. Мой друг помогал мне, и я со всей небрежностью обратил его внимание на следы.
- Да, - сказал он, - знаю. Они по всему острову. Ну, их-то ты объяснишь?
- Ветер, - сразу откликнулся я.
Швед не ответил, мы поработали молча. Я тихонько следил за ним, и, видимо, он - за мной. Он долго молчал, потом заговорил так быстро, словно ему хотелось поскорее от чего-то избавиться:
- Странная штука... ну, со вчерашней выдрой. Я ждал совсем другого и удивленно взглянул на него.
- Как ты считаешь, это и вправду выдра?
- Господи, а что же еще?
- Понимаешь, я первый ее увидел, и она... она сперва была куда больше...
- Солнце садилось сзади, - предположил я. - Ты смотрел туда, вверх по течению.
Он секунду-другую глядел на меня, не видя, словно думал о чем-то ином.
- И глаза странные, желтые... - продолжал он как бы про себя.
- Тоже от солнца, - засмеялся я оживленней, чем надо. - Ты еще станешь гадать, кто тот человек в лодке...
Вдруг я решил не кончать фразы. Он снова вслушивался, подставив ухо ветру, и лицо у него было такое, что я замолчал. Так разговор и оборвался; друг вроде бы не заметил этого, но минут через пять, стоя над лодкой с дымящейся смолой в руке, серьезно взглянул на меня.
- Вот именно, - медленно произнес он. - Если хочешь знать, я гадал, кто это там, в лодке. Тогда я подумал, что это не человек. Как-то все быстро появилось, словно вынырнуло из воды...
- О, Господи! - закричал я. - Тут и так странностей хватает! Чего еще выдумывать? Лодка как лодка, человек как человек, плыли они вниз по течению, очень быстро. И выдра как выдра, не дури!
Он все так же серьезно глядел на меня, не обижаясь, не отвечая, и я набрался храбрости.
- Да и вообще, - продолжал я, - не выдумывай ты, ради Бога. Ничего нет, только река и этот чертов ветер.
- Дурак, - отвечал он приглушенно и тихо. - Нет, какой дурак! Именно так и рассуждают все жертвы. Как будто ты сам не понимаешь!.. - презрительно, но и покорно проговорил он. - Лучше сиди потише, сохраняй разум. Не обманывай себя, не старайся, хуже будет, когда придется увидеть все, как есть.
Ничего у меня не вышло, я не знал, что сказать, он был прав, а я был дурак - не он, я. Тогда он легко обгонял меня, а я, вероятно, обижался, что отстаю, что не так чувствителен к необычному и не вижу, что творится под самым моим носом. По-видимому, он знал с самого начала. Но тогда я просто не понял, что он такое говорит о жертве и почему именно мы с ним на что-то обречены. С этих минут я перестал притворяться, однако с этих же минут страх мой умножился.
- А вот в одном ты прав, - все-таки прибавил он, - лучше нам об этом не говорить, мало того, не думать, ведь мысль выражается в словах, слова - в событиях;
Засветло мы прикрыли лодку непромокаемым чехлом, а наше единственное весло спутник мой крепко привязал к кусту, чтобы и его не украл ветер. С пяти часов я стряпал обед - сегодня была моя очередь - и в котелке, где остался толстый слой жира, тушил картошку с луком, положив туда для вкуса немножко бекона и черного хлеба. Получилось очень вкусно. Еще я сварил с сахаром сливы и сделал настоящий чай, у нас было к нему сухое молоко. Рядом, под рукой, лежала куча хвороста, ветер утих, работа меня не утомляла. Товарищ мой лениво глядел на все это, чистил трубку, давал ненужные советы - что же делать человеку, когда он не дежурит. Утром и днем он был тих, спокоен, чинил нашу лодку, укреплял палатку. Мы больше не говорили о неприятном.
Рагу начинало кипеть, когда я услышал, что он зовет меня с берега. Я и не заметил, как он ушел; а сейчас побежал к нему.
- Иди-ка сюда, - говорил он, держа ладонь у самого уха. - Послушай и посуди, что тут такое. И, глядя на меня с любопытством, прибавил:
- Теперь слышишь?
Мы стояли и слушали. Сперва я различал только гулкий голос воды и шипение пены. Ивы застыли и затихли. Потом до меня стал доноситься слабый звук, странный звук, вроде далекого гонга. Казалось, он плывет к нам во тьме от дальних ив, через топи. Прерывистый - но не колокол и не гудок парохода. Я ни с чем не сравню его, кроме огромного гонга, звенящего где-то в небе, непрестанно повторяя приглушенную и гулкую ноту, мелодичную и сладостную. Сердце у меня забилось.
- Я весь день это слышу, - сказал мой спутник.
- Когда ты спал, звенело повсюду, по всему острову. Я искал и гадал, но никак не мог найти, откуда эти звуки. То они были наверху, то внизу, под водой. А раза два звенело внутри, во мне самом, понимаешь... не снаружи, а словно бы в другом измерении.
Читать дальше