Элджернон Блэквуд: История о призраке, рассказанная одной женщиной

— Хорошо, если хотите, я расскажу вам об одном случае, — произнесла она со своего места в темном углу. — И, что важно, расскажу вкратце, без прикрас, то есть не вдаваясь в несущественные детали. Вы же знаете, рассказчики никогда так не поступают. — Женщина рассмеялась. — Они перегружают повествование всеми возможными подробностями, вынуждая слушателей самостоятельно докапываться до смысла услышанного. Но я изложу только факты, а вы вольны понимать их как вам заблагорассудится. Впрочем, с одним условием: по окончании рассказа вы не будете задавать мне никаких вопросов, поскольку я не могу ничего объяснить, да и не желаю этого делать.

Мы согласились. Все настроились на серьезный лад. Выслушав дюжину скучных длинных историй от людей, которым просто хотелось поговорить, мы все жаждали чего-нибудь существенного.

— В те дни, — начала она, поняв по нашему молчанию, что мы внимательно ее слушаем, — в те дни я интересовалась всякими потусторонними явлениями и однажды решила провести ночь в расположенном в центре Лондона доме с привидением. Этот грязный дом с меблированными комнатами, совершенно пустой и заброшенный, стоял на бедной улице. При свете дня я провела предварительные переговоры с жившим по соседству сторожем, и ключи от входной двери оказались у меня в кармане. Связанная с этим домом история понравилась мне: во всяком случае я сочла ее достойной расследования. Не буду докучать вам рассказом об обстоятельствах убийства некоей женщины и утомительными объяснениями того, почему в этом доме появлялось привидение. Достаточно сказать, что оно там действительно появлялось.

В одиннадцать часов вечера я подошла к дому и, к великому своему неудовольствию, обнаружила на ступеньках перед дверью поджидавшего меня человека, которого приняла в темноте за болтливого старого сторожа. Но ведь я внятно объяснила ему, что хочу провести ночь в доме в полном одиночестве.

— Я собирался показать вам ту самую комнату, — невнятно пробормотал он, и конечно, я не смогла отказаться от услуг старика, поскольку за небольшую плату взяла у него во временное пользование кресло и стол.

— Пойдемте же тогда, и побыстрее, — сказала я.

Мы вошли в дом. Старик, шаркая ногами, проследовал за мной через темный холл и поднялся по лестнице на второй этаж к комнате, в которой произошло убийство. Я смирилась с необходимостью выслушать сторожа перед тем, как выпроводить его прочь, вознаградив за настойчивость полукроной. Я зажгла газовый рожок, опустилась в предоставленное мне стариком кресло — выцветшее кресло, обитое коричневым плюшем, — и впервые обернулась к спутнику с тем, чтобы по возможности быстрее закончить эту часть вечерней программы. И тут я испытала первое потрясение. В комнате со мной находился вовсе не Кэри. Да, это был не старый глуповатый Кэри, с которым я обсуждала днем свои намерения. Сердце дико подпрыгнуло у меня в груди.

— Но кто вы, скажите на милость? — спросила я. — Вы не здешний сторож Кэри. Так кто же вы?

Как вы можете себе представить, я чувствовала себя крайне неуютно. Конечно, я была исследователем потусторонних явлений и молодой женщиной весьма прогрессивных взглядов, которая гордилась своей свободой; однако я не имела ни малейшего желания оставаться в пустом доме наедине с незнакомцем.

Часть былой уверенности покинула меня. Как вы знаете, за определенной чертой у женщин от уверенности в себе остается одна видимость. Впрочем, возможно, вы этого и не знаете, поскольку большинство из вас — мужчины. Во всяком случае, все мое мужество бесследно испарилось в мгновение ока, и я почувствовала страх.

— Кто вы? — нервно и торопливо повторила я. Незнакомец был хорошо одет, довольно молод и привлекателен, но лицо его хранило выражение великой печали. Мне самой в то время едва стукнуло тридцать. Эти подробности существенны, иначе я не упомянула бы о них. История эта складывается из самых заурядных обстоятельств. Думаю, именно в этом заключается ее ценность.

— Нет, я не Кэри, — ответил незнакомец. — Я человек, который испугался до смерти.

Этот голос и эти слова проникли мне в душу подобно острому ножу, и я едва не скончалась на месте от страха. У меня в кармане лежал купленный накануне блокнот, в который я собиралась записывать свои наблюдения. Я физически ощутила заложенный в блокнот карандаш. Кроме того, я почувствовала наличие на теле дополнительной теплой одежды, надетой ввиду отсутствия в доме диванов и кроватей с покрывалами. Десятки нелепых обрывочных мыслей завертелись в моем мозгу, как обычно бывает у всерьез испуганного человека. Какие-то несущественные соображения вдруг целиком заняли мой разум, и я начала представлять, что́ напишут в газетах об этом происшествии и что́ скажет обо всем этом умный муж моей сестры; и еще я подумала: интересно, сообщат ли в прессе о найденных у меня в кармане сигаретах и о моем вольнодумстве?