Дмитрий Глуховский - Будущее

— Тогда так: кто залезет в него первый, загадывает желание! — с хитрющей улыбкой выдвигает свое условие Аннели.

— Идет!

И мы бежим, что есть мочи бежим к стоящему чуть поодаль от остальных вилл строению; оно точно такое же, как в том фильме: открытые окна, выпростанные прозрачные занавески...

Слышишь, Базиль, я все-таки вернулся!

Я вернулся, Базиль! Ты дома? Я познакомлю тебя со своей подругой, ее зовут Аннели. Ты не будешь против, если мы тут поживем? Я бы взял отпуск ненадолго... Как думаешь, вдруг эта киностудия ищет сотрудников? Мы могли бы работать смотрителями парка, а жить прямо в нашем доме...

Даже кресла на месте. Пустые, свободные — для меня и для нее. Последний рывок... Еще метров тридцать...

— Эжен! Постой!

Я оглядываюсь на нее, не сбавляя хода, — и меня крушит. Я падаю наземь, оглушенный, голова раскалывается, шею прошила боль, рука вывернута, колено саднит. Ничего не соображаю. Что случилось? Сажусь, трясу головой, словно после бассейна.

— Это же экран! — хохочет она. — Ты правда не знал?

— Что?..

Ползу вперед, протягиваю руку. Стена.

Стена, на которую спроецирована вся перспектива: остаток долины, усадьбы с участками, платановые рощи, дорожная сетка, дом из кубиков и лужайка с креслами. Великолепный экран: граница реальности — край света — почти незаметна.

Башня «Ла Беллецца» — наверное, самая большая из всех, что мне доводилось видеть, но и в нее не уместить целый мир. Дом моих приемных родителей почти влез в этот музей, почти спасся — ему не хватило всего пары десятков метров. Он погиб, остались одни фотографии.

Не верю своим глазам. Трогаю экран.

— Так нечестно! — Ко мне подбегает Аннели. — Туда нельзя залезть! Выходит, никто не может загадать желание! Ты жулик!

Нельзя постучать в дверь, нельзя узнать, есть ли там кто. Некому соврать, что когда-то очень давно я тут жил. Нельзя напроситься или влезть внутрь через окно. Никто не может загадать желание.

Я сажусь на траву, приваливаюсь спиной к стене, за которой земля заканчивается. Вид отсюда почти такой же, как с лужайки. Вот, Базиль, я все же пришел. Я смотрю на эти холмы за нас обоих.

— Хватит ржать! — Она тычет мне пальцем в бок. — Ничего смешного!

Но я не могу остановиться. Смех рвется из меня, как кашель из туберкулезника, — неостановимо, раздирая мое горло и мои бронхи. Я смеюсь взахлеб, у меня сводит живот от этого смеха, скулы затекли, глаза слезятся, я хочу перестать, но из солнечного сплетения опять и опять выходит судорога за судорогой, и я продолжаю корчиться от смеха. Глядя на меня, Аннели принимается хохотать тоже.

— Что... Что... с-смешного? — пытается выговорить она.

— Этого дома... Н-нет... Я же... Гово... рил... Это... глуп-по...

— А... Что... Это... Что это за... дом?

— Это... Это... Когда я был... Маленький... Думал, что это... Это мой дом... Что там... Что там живут... Мои родители... Х-ха... Х-ххха...

— Х-хаахаа!

— Это смешно... П... Пппотому что... Пппотому что у меня нет р-р-родителей... П-понимаешь? Нет! Я ин-н-нтернатский!

— Да? Хааах! И я т-тоже!

— У м-меня никого... Нет... Пппонимаешь? П-поэтому смешно!

— А б... А б-брат?

— Он умер! Умер! Так что его тоже нет... Хххаааа...

— А-аа... Поняла! А теперь... А теперь и дома, типа, нет, да? Ххха!

— Ага! Смешно же, ппправда?

Она только кивает дергано — до того это все уморительно. Потом машет рукой, пытаясь успокоиться, утирает слезы.

— А меня Бессмертные из-з-знасиловали! — делится она, улыбаясь широко, как Микки Маус. — В-впятером! П-представь?

— Ого! Вот это... Вот это да... Хааах!

— Я б-б... бее... бе-е-е-е... — Она катается по земле. — Ой, не могу! Бее-бееременна была! Выкидыш случился!

— Д-даа ладно?!

— Ага! Ххха... И м-мой... Муж... Мужжжж... Просто... Просто оставил м-меня им... И сбеж-ж-ж-жал! Прикинь?

— Класс! — Я задыхаюсь. — Супер п-просто!

— И меня это почему-то... Почему-то... Все это... Совсем не... Совсем... Ну то есть вообще не... Черт, смешно как...

— А мой б... брат... Он из... Из-за м-меня... Ум... Ум... Это я его... Пред... Предал...

— Молодец! Молодец! Хааахаа!

— И... Не звонит... Мой... Вольфф... Как будто... Понимаешь? Хахха! Какая я дура! Как будто я ему... Чуж-жая!

— А я... Я знаешь что? Я думал... Представил себе... Что мы тут... Вдвоем... Ты и я... Можем тут жить... В этом... В этом парке... Ну... Ну не идиот? Хахха!

— Идиот! Идиот! Ой! Ой все, хватит! Все, больше не могу!

— Ах... Аххааххх...

— Ладно. Ладно, все... Ххха... Все! Сама не знаю... Что на меня нашло... Киваю неопределенно; из моей груди еще лезет «хххых... ххххых...», но уже слабее. Набираю побольше воздуха и закупориваю себя наконец.