Джоан Виндж - Пешка

— А доклады?

— Я свалил в кучу то, что вы просмотрели, остальное — наготове.

Элнер помолчала с минуту, размышляя о том, чего бы мне еще подкинуть. Но придумать ничего не могла.

— Кот, — Элнер опустила глаза, — признаюсь, что вы — чудо в своем роде. Вы ухитряетесь прекрасно исполнять свои обязанности. Честно говоря, я считала вас абсолютно неподготовленным к роли помощника. И теперь я поражена.

Я улыбнулся. Она улыбнулась тоже.

Внезапно я почувствовал, как она побелела, когда просмотрела информацию, поступившую ночью на ее модуль. На вызов, которого я не услышал, из соседнего офиса пришла Джордан.

— Что это? — спросила Джордан. Я давно думал, что Джордан не только помощник Элнер и мой надзиратель. Она знала все мало-мальски важное и даже имела усиление, достаточное для того, чтобы держать это в уме. Она — единственный человек, которому Элнер безоговорочно доверяла.

— Вы только посмотрите на это, — Элнер перевела что-то на экран моего модуля. Я уселся в кресло. Джордан, выглядывая из-за моего плеча, принялась читать. Из всего увиденного я понял только, что речь шла о Триумвирате.

— Триумвират блокирован? — пробормотала Джордан в изумлении, как будто случилось нечто невообразимое. Наверное, мысль о том, чтобы улыбнуться мне, и то не привела бы Джордан в такое недоумение. — Вы только вчера связывались со Сьюзен. Откуда Центавр узнал о коллегиальном управлении?..

— Он не мог узнать. Я приняла все меры…

Внезапно две пары глаз всверлились в мой череп, в две головы пришла одна и та же мысль. Я сидел, уставясь на экран, стараясь не прибавить к ним третью. Никто не задал ни одного вопроса: спрашивать не имело смысла. Я, в свою очередь, промолчал тоже. Элнер тяжело поднялась и накинула пелерину.

— Филиппа, я должна идти на личную встречу с Испланески. Лингпо заменит меня, а Гейз — Кота… — Она обреченно взглянула на меня. Я везде следовал за нею, нравилось ей это или нет. Как раз сейчас она предпочла бы от меня избавиться.

Мы шли через залы и коридоры, углубляясь в сердце комплекса. Элнер проходила в день семь-восемь километров. Я не задумывался об этом, но удивлялся, что Элнер не задумывалась тоже, ведь тот, кому безразлично, как выглядит его тело, не станет таскаться пешком.

Мы шли по огромному залу, увешанному флагами и парящими в воздухе скульптурами. На стенах мерцали гигантские голографические сцены из истории Земли. Вдоль стен, вмурованные в прозрачные капсулы, застыли странные предметы, похожие на музейные реликвии. Это место могло быть только музеем, и ничем другим. Музеем, который, привлекая сюда туристов, тем самым помогал Земле не превратиться в болото истории. Зал дышал древностью и величием, что потрясло меня после тех безликих коридоров и офисов, к которым я привык. Я вдруг понял, что подобное место и должно быть здесь, в комплексе. ФТУ претендовало на то, чтобы представлять все человечество. А раз так, то Управлению требовалось «народное лицо», чтобы люди ему доверяли.

Элнер шла немного впереди, управляя траекторией движения толпы, пришедшей сюда поглазеть или проглотить разжеванную и положенную ей в рот экскурсию. Я старался не отставать, но все же не мог пройти мимо огромного нефритового куба, на котором был искусно вырезан дивный миниатюрный ландшафт… мимо голограммы древнего города — до и после ядерного взрыва: примитивная атомная бомба расплавила город, превратив его в море каменных обломков и застывшего стекла… мимо абсолютно безупречного кристалла, который, презрев гравитационную силу, парил внутри прозрачной сферы.

— Кот! — голос Элнер дернул меня, как хозяин дергает за поводок собаку. — Если вы хотите прослушать экскурсию, — сказала она, когда я нагнал ее, — пожалуйста, делайте это в свободное от работы время.

— Я не знал, что это экскурсия… мадам, — промямлил я, разглядывая мозаику на стене позади Элнер.

— Теперь вы знаете, — сказала она, но уже без раздражения. Элнер повернулась посмотреть, что это я там разглядываю, вместо того, чтобы выполнять свои обязанности.

— Фамильные портреты человеческой расы, — пояснила она.

На стене висело около тридцати портретов. Молодые, старые, мужчины, женщины — всевозможных размеров и цветов кожи. Я не мог оторваться от картинок, пока не просмотрел их все. Кто бы там ни изобразил их пятьсот лет назад, ему отлично удалось схватить в красках их души… и остановить время.

— Они висели в комплексе правительства старого мира, который предшествовал Федерации, — сказала Элнер, — чтобы напоминать людям об их человеческой природе и родстве… о чем они начисто забыли.