Исследования генов показали, что схожесть не обусловлена случаем или только влиянием строения космоса. Ученые считали, что люди и гидраны, должно быть, являются двумя ветвями давно разделившегося целого. И вполне возможно, что мы обязаны своим существованием недоступному нашему пониманию эксперименту биоинженерии, что человечество — это не более, чем еще одна загадка творцов. Гидраны и люди, псионы и твердолобые, обладающие и не обладающие пси-способностью. Вот и вся разница.
Гидраны рождаются со способностью воспринимать квантовое поле, причудливую субатомную вселенную кварков и нейтринов, скрытую в сердце обманчивого порядка, называемого нами реальностью. Квантово-механический спектр остался неподвластным нам, хотя сама человеческая мысль работает по квантовым законам. Средний человек вряд ли примет всерьез данные квантовой электродинамики, не говоря уже о возможности управлять КМ-полем.
Но псионы манипулируют КМ-полем инстинктивно, причем так, что их дар прямо влияет на видимый, осязаемый мир, который они делят с «нормальными», лишенными пси-способности людьми. Макрокосмические потоки квантов позволяют совершать то, что людям до встречи с ними казалось невозможным. Единственное, но решающее различие было силой гидранов. И оно же стало их слабостью, когда наконец они повстречали нас.
Первое время Федерация Человечества и гидраны вполне уживались. И казалось естественным, что две «инопланетные» расы, встретившиеся в глубинах космоса, оказались похожи вплоть до состава ДНК. Естественным казались сотрудничество, дружба, даже браки. Появились дети со смешанной кровью: пси-гены гидранов вливались в генетический набор людей как капельки краски в стерильную воду, придавая ей совсем новый цвет.
Но мирное сосуществование продолжалось недолго. Все чаще Федерация сталкивалась с тем, что гидраны обитали именно в тех мирах, которые хотели бы прибрать к рукам корпорации. И менее всего им хотелось признавать, что гидранам принадлежит право на эти миры.
Отношения пошли под уклон и покатились вниз еще быстрее, когда люди открыли, что гидраны не оказывают сопротивления.
Потому что те, кто обладает даром, те, кто наделены невероятной пси-мощью, развивались так, что оказались неспособными убивать. Если ты можешь убить мыслью — остановить сердце, закупорить сосуды в мозгу, сломать кости, не касаясь их, — должен быть способ избежать вымирания.
И такой способ существовал. Если гидран убивал кого-нибудь, ответный удар снимал защиту с его мозга: убийца становился самоубийцей. Естественный отбор позволил им процветать, пока они не повстречались с Федерацией.
Поскольку люди не обладали пси-способностью, у них никогда не возникало настоящих проблем с убийством себе подобных. Они выметали гидранов, как птенец кукушки выкидывает из гнезда птенцов хозяев. Они убивали их быстро в порыве нахлынувшей ненависти, убивали медленно, заключая выживших в резервации, что делало их изгнанниками в своем же мире, или «переселяя» их в места типа Старого города, где был рожден я. Еще встречались люди со смешанной кровью, но смешанной давным-давно, еще до того, как люди и гидраны стали наливаться ненавистью при взгляде друг на друга.
С теми людьми, кто еще нес в себе гены гидранов, обращались, как с нелюдьми, особенно если они обладали пси-способностью, а обладало ею большинство. Не имеющие поддержки, не наученные пользоваться даром, псионы воспринимались обычными людьми, как «уроды», как отбросы с самого дна грязной ямы, как источник даровой рабочей силы; их игнорировали во всех случаях, когда не преследовали.
Но если ты и выглядишь, как гидран, если твоя мать — гидранка, если ты полукровка, если ты продукт недавнего смешения рас, тогда твое положение еще хуже. Это я знал, поскольку сам был таким.
Я провел большую часть своей жизни в Старом городе — подземных трущобах Куарро. Чтобы остаться в живых, я был вынужден действовать так, как не пришло бы в голову большинству людей и в ночных кошмарах. И я даже не мог использовать дар, с которым был рожден, телепатию, а ведь эта способность помогла бы мне узнать, кому можно доверять, как защитить себя, вероятно, помогла бы далее понять, почему то, что может случиться со мной, всегда случается.
В один прекрасный день, сопутствуемый удачей и подгоняемый болью, я выбрался из Старого города. Я научился читать, узнал о своем даре — наследстве, потерянном со смертью матери, — она умерла так давно, что я даже не помню ее лицо.
Читать дальше