Стас Нестерюк - Путешествие

— Я изобрел прибор, посылающий человека в путешествие. Там, где вы сидите, сходятся несколько силовых полей, генераторы же стоят по углам комнаты. Стоит нажать кнопку, и человек впадает в состояние, подобное фазе быстрого сна. Только сон этот — необычный. Прибор считывает информацию, хранящуюся в мозгу, и запускает работу воображения. В результате клиент спит и видит во сне продолжение своей жизни. Но не произвольное, а основанное на прочитанной информации. У каждого человека свои взгляды, понятия, убеждения и комплексы. Каждый о чем-то мечтает. Во сне это реализуется в полной мере, и человек видит то, что хочет. При этом возникает полная иллюзия реальности. Да это и есть реальность, только созданная искусственно. Прибор задает начальные параметры, а дальше механизм работает самостоятельно. Остается лишь прочесть полученный результат, что и делает мозг подопытного. Поэтому он в считанные минуты успевает увидеть всю свою будущую жизнь.

— И конец ее предопределен? — спросил я, немного подумав.

— Естественно! Поскольку известны начальные параметры. Отличие моего прибора от реальности только в том, что он создает идеальные условия. В жизни человеку все время мешают реализовать себя. Даже свои мечты люди прячут как можно глубже. А прибор все это раскрывает. Так что ваш сон, Владимир — это порождение ваших фантазий, не более того.

— Вы уверены?

— Абсолютно! Прибор только запускает механизм. А дальше: хотите стать богатым — разбогатеете, хотите стать сильным — станете. Хотите стать умным — поумнеете. Правда, в меру собственных представлений о том, что это такое.

Я смотрел на Савельева. Он хохотал над собственной шуткой. А мне было не смешно — меньше получаса назад я добровольно ушел из жизни. И основания для этого имелись.

— Следовательно, я ничего не смогу изменить в своем будущем? — спросил я.

— Не знаю. Может быть, если вы отправитесь в путешествие еще раз, прибор считает иную информацию…

И он потянулся куда-то рукой.

— Нет уж! — я решительно поднялся из кресла, не дожидаясь повторения пройденного. — Мне достаточно! Для вас это, может быть, и весело, а я прожил там жизнь, пусть и недолгую.

Я направился к выходу. Борис Львович засеменил следом.

— Я — не психолог, — тараторил он. — И мне неинтересно ваше подсознание. Но как изобретателю, вы, может быть, расскажете мне, что с вами случилось?

Я повернулся к нему.

— Не сейчас. Я безумно устал и меньше всего хочу теперь говорить на эту тему. Тем более с вами. Прощайте!

Я вышел на улицу и ощутил сильный озноб. Видимо, запоздалые последствия шока. Захотелось выпить водки и расслабиться…

Савельев был прав только отчасти. То, что произошло со мной, вовсе не казалось сном даже через неделю. Сны, даже самые кошмарные, не оставляют в памяти ощущения случившегося. В моей же голове хранилась информация о трех годах, наполненных событиями и переживаниями.

Я продолжал вспоминать Надежду. То, что она подарила мне, явилось откровением. К своим двадцати восьми годам я давно понял, что не отношусь к тому типу мужчин, ради которых женщины совершают милые глупости. Мой лучший друг — Серега Котов — не раз говорил, что все девки дуры, потому что проходят мимо, не замечая отличного парня. В его словах было верно то, что именно все.

Надя изменила меня. Рядом с ней я впервые почувствовал себя интересным мужчиной. Настолько интересным, что, когда представилась возможность, я загулял от нее на все четыре стороны. Загулял с большим успехом. Стоило мне бросить пристальный взгляд на девушку, как она отвечала лучезарной улыбкой. Стоило предложить знакомство, как она тут же соглашалась. И я, позволив взять себя под руку, без проблем увлекал ее за собой.

Теперь, после того, что я узнал от Савельева, многое стало ясным. Все мои приключения оказались игрой воображения. Все успехи — результатом скрытых желаний, реализованных во сне. После пробуждения мне пришлось стать тем, кем я был три года назад — второсортным журналистом и неудачником по жизни. Я снова ходил на работу и делал то, от чего давно отвык. Во сне я успел сделать карьеру, и на момент пробуждения владел не только газетой, но и сетью торговых точек в городе. К счастью, прежде чем пришел успех, я успел овладеть пером настолько, что меня признали лучшим журналистом области. Поэтому теперь, когда пришлось вернуться с неба на землю, я, по крайней мере, был уверен в себе как журналист.

Однажды вечером, спустя восемь дней после посещения Бориса Львовича, я шел по улице, собираясь зайти в знакомый бар пропустить кружечку пива, как вдруг внезапно заметил Светлану — свою старинную знакомую. Она стояла на остановке с каким-то средних лет мужчиной. При виде меня она прильнула к своему спутнику и томно склонила голову, как бы здороваясь. Жеманство отличало Светлану со школы. Видимо, за то и был в нее столько лет влюблен Серега Котов, что двумя-тремя приемами ей удавалось возбудить в мужской душе трепет. Серега всегда пользовался успехом у женской половины, и, насколько я знал, имел со Светланой периодические отношения, впрочем, довольно своеобразные. Светлана была разведена, однако одиночеством не тяготилась, чему свидетельством был ее нынешний спутник. Мужчина весь так и напыжился от сознания собственной значимости. Светлана умела вить веревки из таких, как он. Серега был единственным, из кого веревка никак не получалась. Может быть, именно это и держало их уже двенадцать лет друг возле друга, несмотря на всяческие перипетии и зигзаги жизни. Я бросил взгляд на Светлану, едва заметно кивнул и, не останавливаясь, прошел мимо.