Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

„Какой… прыткий“! — Оценил его телодвижения Павел.

Вдруг мимо головы, колыхнув воздух, чуть не сбив полевую кепи, громким шелестом прошла пуля, впилась в заднюю стену, прошла насквозь, оставив дыру.

— Это снайперы на крыше, уходим!

Павел аккуратно отползал от окна, унтер, тоже согнувшись, перемещался к двери. Солдат с рацией, находившийся ближе всех к выходу, вскочил.

Следующая крупнокалиберная пуля, звонким хрустом пробила перегородку металлопластиковой рамы окна, небольшим рикошетом её развернуло и она с силой, плашмя вмазалась в заплечную рацию, ломая корпус, электронную начинку, позвоночник солдата. Его от удара бросило вперёд, вышибая прикрытую дверь в обратную сторону.

Лишь на секунду задержавшись у бесчувственного тела солдата, унтер-офицер последовал за снайпером.

Пока они бежали по лестнице, по зданию часто лупили из стрелкового оружия, и реже из чего-то покрупнее — в здании гулко разносились звуки ударов и разрывов.

По американским снайперам открыли огонь пулемётчики на высотке, для них они были как на ладони. Заняв новую позицию, снова под самой крышей, Павел видел как пули, высекая куцые пыльные фонтанчики, прошлись по позиции американцев, но снизу на японцев напирал отряд, влезший в окно, а сверху опять прошлись вертолёты, полосуя по крыше из пулемётов. Пущенные несколько ракет, превратили всю верхушку дома в пылающий ад, выжить в котором, вряд ли кто бы мог. Бронетехника уже подкатила совсем близко, коротко плюясь из пулемётов и пушек.

— Бей по пехоте, бронетранспортёрами сейчас займутся, — унтер отправился вниз.

Но Пашка и сам уже выцеливал согнувшиеся фигурки противника, семенящие за урчащими дизелями машинами. Справа по-над самым домом, перебежками, вышли вперёд самые рьяные, открывшись для огня снайперов. На это раз он бил часто, почти бегло, плавно ведя стволом в сторону. Упал один, второй, третий, но попасть в неприкрытые бронежилетом участки тела сложно, некоторые поверженные отползали, порой оставляя кровавые полосы, остальные побежали, падали, спотыкались, опять поднимались, сталкивались друг с другом.

Пашка понимал, что пора было менять позицию, но уж больно удобно было стрелять по открытым сверху пехотинцам противника. Вот как раз один укрылся за остовом сожженной машины, голова закрыта каской, на глазах большие на пол лица очки, видна только быстро двигающаяся нижняя челюстью — орёт в рацию, вызывая подмогу. Пуля влетает ему прямо в рот, дробя зубы, входит в горло, пробивает трахею, артерию, брызнув ярко-красным, солдат валится навзничь.

Геликоптер Павел даже не видел, неожиданно с визгом, пули выбили по верхнему краю окна куски пластика и бетона. Больно застучало по спине, удар по голове едва не лишил сознания.

Пилот вертолёта видел вспышки выстрелов из окон дома, но шёл на большой скорости, виляя между домами как сумасшедший, стараясь не попасть под свинец зенитных пулемётов, поэтому стрелял не прицельно. Ему уже доставалось, и не раз! Спасала броня, а лобовая секция плексигласа была уже вся покрыта трещинами и усеяна мелкими сколами. Полосонув по высокому офисному зданию, где засели японцы, заметив краем глаза, тянущуюся к нему строчку трассирующих пуль, потянул машину вверх, намереваясь пройти над крышей.

Неприятно, в который раз застучали пули по корпусу, казалось, они летели прямо в лоб, мелькая белыми росчерками по плексигласу. Вдруг, в лицо брызнули осколки лобового стекла — оно все же не выдержало частых попадай. Шлем и очки почти уберегли голову пилота, но всякая мелочь встряла в челюсть, порвала щёку. Пилот взвыл, рука непроизвольно дёрнулась и геликоптер, не успев подняться над домом, сел на брюхо, ввалив куски крыши и перекрытий внутрь, продолжая молотить воздух винтами, не падая вниз и не отрываясь в небо.

Пришел в себя Пашка от страшного грохота. Закашлявшись от попавших в лёгкие дыма и пыли, пополз почти на ощупь к выходу. Ему кто-то помогал, не церемонясь, таща за шкирку, пальба не умолкала, кто-то протяжно стонал, гортанно непонятно кричали команды. Наконец он пришёл в себя и смог встать на ноги. Вдруг осознал, что остался без снайперки, подумал было вернуться, но сверху опять загрохотало, вниз ухнула одна из балок и целый лестничный пролёт, снова подняв тучи пыли. В дыру, неуклюжим крокодилом просунулась морда разбитого вертолёта, ещё громыхая винтами, пока машина не стала проседать в своём шатком гнезде. Потом лопасти зацепившись за что-то на крыше с треском разлетелись в разные стороны. Ему сунули в руки какое-то оружие, это оказался старый знакомый сержант Савомото из сапёрного батальона, улыбаясь, сверкая белыми зубами на закопченном лице, он что-то кричал, но Пашка абсолютно ничего не понимал. Подбежал лейтенант Мураками, протянул сержанту трубу гранатомёта, размахивая руками, отдавал распоряжения. К Пашке постепенно стала возвращаться способность понимать человеческую речь.