Джек Вэнс - Лампа Ночи

Стояла мертвая тишина. Лоуклоры ушли, а вампиры, я знал это, должны были вернуться. Я подполз к краю полуосыпавшейся стены, заглянул в реку и… замер от неожиданности. На другом берегу стояло очень знакомое огромное и тоже развалившееся здание. Неужели это Фундамант? Неужели я вновь попал в призрачный город — Роумарт? Кое-как я добрался до берега и тут же встретил группу молодых шевалье. Они перенесли меня в здание, принадлежавшее дому Рами, где в очередной раз и спасли от смерти.

Вскоре я выяснил, что факт трехлетнего выживания в лоуклорском плену принес мне не только общественное признание, но и всеобщие симпатии. Я узнал, что никаких известий о Джамиль со дня ее отбытия в Лури так и нет, что старейшины дома Урд отказались от Азрубала, который быстро исчез из Роумарта, и признали себя коллективно виновными в нападении на флиттер и в убийстве маленького Гарлета. Все должны были понести соответствующе наказание. Мне дом Урд принес свои извинения и компенсацию в пять тысяч солов. Кроме того, мне, наконец, выдали коммерческое разрешение на торговлю в Лури и вообще повсеместно. Поначалу советники из числа дома Урд сопротивлялись выдаче разрешения, находя его слишком пространным и расплывчатым. Зато теперь это разрешение могло помочь мне найти Джамиль, улетевшую в Лури на корабле агентства Лорквин.

На флиттере, принадлежавшем Совету, меня отправили во Флад. Пролетая над Танганскими степями, я начал всматриваться в знакомый ландшафт и пытался представить, как я бродил там в компании лоуклоров. Но воспоминания о кострах, боли, объедках, страхе и унижении были еще так свежи, что я очень скоро перестал смотреть вниз.

До Лури я добрался быстро и первым делом предъявил свои документы внушительной мадам Уолдоп. Она долго изучала их и наконец нехотя выдавила;

— Ну и в чем проблема?

— Три года назад из Роумарта сюда прибыла молодая женщина с двухлетним сыном. Вы ее помните?

— Не очень. Кажется, она выглядела очень несчастной.

— Вы говорили с ней?

— Мало. Она интересовалась только тем, где находится Естественный Банк, я показала. Тогда она взяла ребенка и ушла. Это все, что я могу вам сказать.

— Благодарю. Но у меня еще один вопрос: где Азрубал?

— А вот этого я вам сказать не могу, — голос Уолдоп стал глух и неприязнен. — В Лури его нет. Я полагаю, он где-нибудь на других планетах.

— И вы не имеете о его местонахождении никаких сведений?

— Никаких. Я не явлюсь его конфидентом.

— Но в таком случае, может быть, ваш чиновник знает больше?

— Сомневаюсь. И давайте экономить чужое время.

Я повернулся к Оберту Ямбу, который по-прежнему сидел, скрючившись за конторкой, предпочитая делать вид, что ничего не слышит. Над головой у него теперь тоже висела табличка.

— Я вижу, вас зовут Оберт Ямб.

— Именно так, сэр.

— Вам известен некий Азрубал из дома Урд?

— Да, сэр. Важный и спокойный господин. Если уж он говорит «нет», то не трубит об этом во все рога.

— Хорошо. Где он сейчас?

— Он на другой планете, на…

— Ямб, не говорите глупостей, вам лишь бы привлечь к себе внимание! — оборвала его Уолдоп.

— Слушаюсь, мадам, — Ямб снова склонился над бумагами, буквально возя по ним носом. — И все-таки я скажу вам: Азрубал улетел в Окнау, на Флессельрих.

Уолдоп прикусила язык и яростно налетела на бедного клерка.

— Ямб! Вы превышаете свои полномочия! Я уже давно замечаю за вами этот грешок и подозреваю, что вам нельзя верить! Вы постоянно в последнее время вмешиваетесь не в свои дела, милейший! Короче — вы уволены. И точка.

— Это печально, — заметил Ямб. — А ведь я старался только быть обязательным и исполнительным.

— Пусть так, но пора бы уже понять, что если вы хотите существовать в этом мире, то надо знать, когда говорить, а когда молчать. Пора бы уже научиться хранить свое самоуважение.

— Хорошо, теперь я все понял. Можно мне снова устроиться на работу?

— Нет. Сегодня доработаете до вечера — и все. Но прежде чем уйти, потрудитесь убрать за собой стол и отдать мне номера всех имеющихся у вас телефонов. Также, пожалуйста, приведите в порядок все бухгалтерские книги.

— Хорошо, мадам Я все сделаю.

Больше делать в Лорквине мне было нечего, и я ушел. Выйдя на улицу, я ненадолго остановился в тени сине-зеленых рододендронов, чтобы вспомнить все, что случилось со мной с той поры, как я впервые стоял на этой главной улице Лури. Я думал о себе прежнем и себе нынешнем, сравнения оказались неутешительными, и я оставил их. Три года, проведенных у лоуклоров, приучили меня к железной дисциплине. Я вспомнил, как, мечтая о спасении в Танганских степях, дал себе слово, что, если выживу, никогда больше не стану предаваться ни отчаянию, ни жалости.