Джек Вэнс - Троя

Уэйнесс была тогда тоненькой девочкой, задумчивой, но уже отлично собой владеющей. Темные кудри и бледно-оливковая кожа достались ей от прабабки, кантабриани со Старой Земли, но черты отличались правильностью, начиная с точеного лба и заканчиваясь широким нежным ртом. Она была дружелюбным и добрым ребенком, не завистливым и не агрессивным. Ум кипел любопытством, сдерживаемым логикой, потому она предпочитала не компанию сверстников, а ребят постарше, и пользовалась в округе меньшей популярностью, чем ее более общительные однолетки. Порой девочка испытывала приступы одиночества и даже некой заброшенности, происходивших неизвестно отчего. Однако скоро подошло время, когда окружающие мальчишки стали обращать на Уэйнесс Тамм даже слишком много внимания, и странные настроения пропали.

В те годы в компаниях спорили о Штроме мало, да и то скорее, чисто в философском смысле. В гостиных верили, что все их существование упорядочено, спокойно и хорошо; лишь некоторые высказывали серьезные социальные теории — впоследствии именно из них и выросли первые члены партии ЖМС — партии жизни, мира и свободы.

Будучи ребенком, Уэйнесс не обращала внимания на политические диспуты, доктрина Консервации являлась основополагающим фактом ее жизни, и планета Кадвол, управляемая Великой Хартией, была родным и надежным домом. Отец, Эгон Тамм принадлежал к мягким консерваторам, не любил споров и во всех диспутах, начинавших сотрясать Штрому и превращавших былых друзей во врагов, оставался всегда спокоен и ясен. Когда пришло время выбора нового Хранителя, выбор неизбежно пал на него как на человека честного, порядочного, разумного и… не особенно активного.

Когда Уэйнесс исполнилось пятнадцать, вся семья перебралась в Речной Домик на Станции Араминта, и старое зеленое жилище на втором уровне Штромы досталось старым дяде и тете.

Сейчас дом, должно быть, стоял пустой; тетка и дядя путешествовали за пределами Сферы. Уэйнесс прошла немного и, поднявшись на ступени старого крыльца, толкнула дверь. Незапертая, как большинство дверей на Штроме, она открылась, и девушка вошла в знакомую восьмиугольную прихожую, украшенную панелями из мореного дерева. На высоких полках по-прежнему пылились старинные оловянные тарелки и коллекция из шести гротесковых масок, изображавших никому уже неизвестно что.

Ничего не изменилось. Налево под арку шел проход в столовую, в глубине вилась резная лестница, за ней виднелся лифт, а налево открывалась гостиная. Уэйнесс заглянула в столовую и увидела круглый стол полированного дерева, вокруг которого так часто собиралась их дружная семья. А теперь Мило нет с ними. На глаза навернулись слезы, но девушка решительно вытерла их тыльной стороной ладони — сентиментальность нынче не в моде, да и ни к чему.

Уэйнесс вернулась в прихожую и перешла в гостиную, шагая медленно и тихо, словно для того, чтобы не потревожить призраков, которые, как верили все, непременно жили в любом старом доме. Но привидения их дома всегда были очень спокойными, если не сказать — равнодушными, и потому Уэйнесс не боялась их.

В гостиной все тоже оставалось по-прежнему, только сделалось будто чуть меньше, словно теперь Уэйнесс видела ее в обратную сторону бинокля. Из трех широких окон лился свет, было видно небо и еще две мили моря со скалой напротив. Вода внизу переливалась и сверкала. Солнце Сирена висело низко над скалами, посылая через окна темные медовые лучи. Второе же солнце, Песня, розоватое и мощное, вместе с неизменным компаньоном Лоркой, уже скрылось за горизонтом.

Уэйнесс зябко повела плечами — в доме было холодно. Она нашла горку морского угля и поленьев, и разожгла камин. Потом села на первый попавшийся стул и еще раз осмотрела комнату. После простора Речного Домика все здесь казалось немного убогим, даже несмотря на высокие потолки. «Как странно! — подумала девушка, никогда не замечавшая этого раньше, и задумалась, могла ли жизнь, проведенная в подобных условиях, повлиять на качество мышления живущих. В конце концов, она решила, что не могла, и встала к горевшему в камине огню спиной. Справа стоял глобус Старой Земли, а слева, размером поменьше — Кадвола. В детстве девочка изучала эти глобусы часами. Когда они с Глауеном поженятся, то непременно тоже заведут такие; может быть, даже возьмут эти. Остальное не нужно, вся эта мебель в красных и зеленых чехлах, удобная, прочная, твердо стоящая на местах и неизменная, как и сама Штрома, останется здесь.