Джек Вэнс - Троя

Айвор презрительно рассмеялся.

— Ты говоришь о Консервации как о какой-нибудь религии!

— Нет, не религии. То, что я чувствую — это любовь. Кадвол дик, открыт и прекрасен, и я не вынесу, если он станет иным.

— Но в жизни есть много вещей поважнее, чем Консервация, — сентенциозно заметила Ланайс.

— А я вот не стремлюсь ничего сохранять, — в своей обычной манере ввернула Сандж. — И никогда ни о чем не жалею.

— И правильно, — подхватил Айвор. — На Кадволе нет ничего особенного. Два-три больших города с сомнительными ресторанами, пара казино да двадцать домиков на озере Элиан, окруженных двумя тысячами акров садов и парков, в которых полно горячих девиц. Ну, еще изгороди, за которыми можно скрыться от бенджи и ярлапов, не говоря уже, разумеется, о туристах.

— Айвор! — взорвалась Аликс-Мари. — Твои замечания отвратительны!

— Не вижу, почему. Они просто откровенны.

— Может быть. Но я убежденный консерватор, во всяком случае настолько, насколько это слово означает неприкосновенность моей собственности и ее недосягаемость для вульгарного большинства.

— Это что — новая политика ЖМС? — невинно спросила Уэйнесс.

— Разумеется, нет, — сердито ответила Трейденс. — Айвор просто придуривается.

— Ха-ха! — засмеялся Танкред. — Стоит только пацификам потерять хотя бы часть оперения из своих громких фраз, они сразу становятся похожи на сов, дрожащих под ветром!

— Как зло, — не моргнув глазом, парировал Айвор и повернулся к Уэйнесс. — Танкред — чудовищный циник. Он даже сомневается в существовании правды! Кстати, о чем же будет говорить с нами твой отец? Или ты предпочитаешь играть в тайны?

— Предпочитаю. Через несколько минут вы все услышите «тайну» из первых уст.

— Но ты-то знаешь?

— Конечно, знаю!

— Но из этого все равно ничего не выйдет! — запальчиво воскликнул Айвор. — Мы проницательны, решительны и мобильны — все его доказательства пропадут втуне!

— Никаких доказательств вы и не услышите.

Но Айвор нес свое.

— Вправо или влево, на запад или восток, вверх или вниз — все равно! Он никогда не сможет работать с «динамическим гуманизмом»!

— Он и не станет, как только поймет, что это такое.

— Динамический гуманизм — это мотор, который движет философией ЖМС! И он гораздо более демократичен, чем все ваши Хартии и Консервации! Его нельзя отрицать!

— Браво, Айвор! — одобрил Танкред. — Ты мог бы произнести блестящую речь, если бы она не была такой скудоумной. И я хочу предупредить тебя раз и навсегда: как бы пацифики ни грезили услугами распрекрасных йипских девиц, ваши бредовые мечты никогда не станут реальностью, поскольку Кадвол — заповедник, и им останется. Надеюсь, идея не слишком трудна для восприятия?

— Ну, это не очень-то гуманистический взгляд на жизнь, и я его не разделяю. Двигаться с места все-таки надо.

— И движение есть, — призналась Уэйнесс. — Только не думаю, что оно вам понравится. — Она нажала кнопку настенного экрана, который вспыхнул и явил перед собравшимися внутренность зала Совета.

Когда Уэйнесс ушла, Эгон Тамм попытался собрать всех на террасе «Отдыха космонавта», но ему не позволила этого сделать группа молодых людей, закидавших его вопросами. Правда, он мог лишь бесконечно повторять, что скоро все прояснится и не стоит тратить время, чтобы еще раз услышать в ответ одно и то же.

Больше всех задавал вопросы мощный молодой человек с розовым лицом и значком на лацкане, с надписью: «Власть — йипам!».

— Но скажите хотя бы, считаете ли вы разумными наши требования или нет? — наседал он.

— Скоро вы все сможете оценить сами, — бесстрастно повторял Эгон.

— А тем временем, значит, мы должны болтаться между небом и землей? — заворчал юный жэмээсовец.

— А почему бы вам не посмотреть на это более мягко? — влезла пышнотелая девица в кофточке, на которой была изображена грустно улыбающаяся кошка. — Мой дедушка тоже был пацификом до тех пор, пока не заделался ярым кошатником.

— Вы же понимаете, должны понимать, что Кадвол не останется в состоянии каменного века до скончания веков? — напирал юноша.

Но тут вмешался Варден Боллиндер, суровый мужчина с лицом, окаймленным черной буйной бородой.

— Если Хранитель не наказывает вас за вашу преступную глупость, то считайте, что для вас и это уже отличные новости, — буркнул он, оглядываясь по сторонам. — Вон еще идут! Скоро я буду чувствовать себя капитаном на восставшем рабовладельческом судне!