Дэвид Герролд - Сезон бойни

– Да, н-но… я боюсь, что она упадет вниз.

– Делай это медленно, Дуайн. Не торопись.

– Хорошо. Я д-думаю, что смогу. Доктор Шрайбер со стоном выпрямилась.

– Она теплая? – спросила она и тут же раздраженно напустилась на меня. – Ладно, Маккарти, вы выиграли. А теперь отпустите меня. Дайте заняться моей работой.

Я был вынужден ей поверить и откатился в сторону.

– Д-думаю, что да. Она в-выглядит не очень хорошо.

– Она в сознании? – спросила Шрайбер.

– Да. Я с-слышу ее. По-моему, она п-плачет.

– Плачет? Это хороший признак.

– Ее здесь з-здорово зажало, – докладывала Дуайн. – Я п-пробую убрать п– панели. – Спустя бесконечно долгую секунду Дуайн сообщила: – Она видит м-меня.

Доктор Шрайбер очнулась и сказала Дуайн: – Подумай внимательно, Дуайн, внутри тебя есть какие-нибудь медицинские средства?

– Э… нет. Хотя есть н-немного воды. П-поилка с трубочкой.

– Ты можешь дотянуться до генерала Тирелли?

– Сейчас. Да. Т-теперь я д-достаю до нее. Она говорит со м-мной.

– Что она говорит? – выкрикнул я. Мое сердце бешено колотилось.

Дуайн насупилась, прислушиваясь.

– Что-то такое о д-долбанном времени. Она говорит: «3-заберите м-меня отсюда к ч-чертовой матери!» И она хочет п-пить.

– Хорошо, – сказала Шрайбер. – Дай ей немного воды, только чуточку. – Она мягко отодвинула меня. – Ложитесь. Теперь моя очередь. – И взяла Дуайн за руки.

Я с облегчением вытянулся на носилках. Лиз найдена! Она жива. Ее спасут. Теперь все обязательно будет хорошо!

Я лежал на спине, и из моих глаз ручьем текли слезы облегчения.

Гастроподы были замечены выслеживающими и пожирающими стада оленей-карибу на Аляске, бизонов – в Вайоминге, крупного рогатого скота – в Техасе, По неподтвержденным данным, хторране способны собирать и пасти стада людей.

Все это приводит к самому трудному вопросу. Если га-строподы в своем естественном состоянии хищники, то кто их естественная жертва?

Некоторые предполагают, что естественная жертва этих существ – мы, что они специально предназначены для того, чтобы очистить жилище, прежде чем в него вселятся новые квартиранты. Разумеется, возможно и такое объяснение.

Но даже если принять этот тезис в качестве главного условия хторранского заражения, то он все равно не отвечает на исходный вопрос. Гастроподы демонстрируют одновременно прожорливость и большую плодовитость. Даже при самом жестком соотношении численности хищник/ жертва, чтобы прокормить хищников, требуется постоянная определенная численность жертв, а мы не наблюдаем ни одной хторранской жизненной формы, которая заполнила бы эту экологическую нишу.

Таким образом, вопрос остается открытым: что или кто является естественной жертвой гастропод?

«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)

Она была слаба, но она была жива. Выглядела она ужасно. Слошной синяк. Рыжие волосы свалялись, лицо было черным от грязи. На лбу запеклась кровь. Она была голодна, ее мучила жажда, а голос так охрип, что она не могла говорить. Лиз напоминала человека, подорвавшегося на мине. Но она была жива. И первыми ее словами, когда носилки спустили с разбитого корабля, были: – Где Джим?

– С ним все в порядке.

Но этого ей было недостаточно. Она настояла, чтобы ее сразу же отнесли ко мне. Ее носилки поставили рядом с моими, и, пока доктор Шрайбер пыталась отмыть ее лицо и обработать раны, она повернула голову и протянула мне руку. Кончики наших пальцев лишь слегка соприкоснулись, но тут я изо всех сил потянулся и схватил ее руку. Лиз сжала мою в ответ так сильно, как только могла. Я почувствовал, что она вся дрожит, но это не имело никакого значения. Она жива. Мы просто держались за руки, потрясенные и изумленные, тонули в глазах друг друга, и смеялись, и плакали, и пытались говорить – все сразу в немыслимом порыве радости, облегчения и печали.

– Я так испугался, – задыхаясь, сказал я. – Я боялся, что никогда больше не увижу тебя. Испугался, что у меня больше не будет возможности сказать тебе, как сильно… я люблю тебя.

– Мне сказали… – Ей было трудно говорить. – Мне сказали, что это ты спас меня.

– На самом деле это Дуайн, – ответил я. – И Рэнди Данненфелзер. И даже доктор Шрайбер. Дорогая, тебе нельзя говорить. Мы оба живы и сейчас улетим отсюда, а все остальное не важно. Мы летим домой!

Она согласно кивнула и просто лежала, отдыхая, глядя на меня, и устало, но счастливо улыбалась.