(Алексрома) Ромаданов - Оживи покойника

- Ты мне этот детский сад брось: веришь - не веришь. Верю, но проверю. В случае чего головой отвечать придется, а у меня дети. Раздень его, пока не проснулся, а я инструмент приготовлю.

"Теперь они от него не отойдут, - стал быстро соображать Федор. - Можно их, конечно, нейтрализовать, но останется "шкаф", а его голыми руками не возьмешь... Главное для меня внезапность, значит, нужно оказаться в таком месте, где появление постороннего наименее вероятно. Хорошо бы пробраться в палату к "телу", Ваню ведь рано или поздно туда привезут на прямое переливание..." Федор поднялся и неспешным шагом двинулся дальше по коридору. "Шкаф" стоит ко мне левым боком и, скорее всего, лицом к хозяину, значит, палата с "телом" на левой стороне". Времени на раздумья больше не было: Федор открыл последнюю перед "шкафом" дверь с левой стороны коридора, успев прочитать на ней "Процедурная", и обнаружил за ней широкоплечего детину, увлеченно массажировавшего обнявшую кушетку пухленькую медсестру в задранном до подмышек халате.

- Что здесь происходит, товарищи? - строго спросил Федор. Как ваши фамилии?

- Зачем же сразу фамилии, - виновато улыбнулся детина, натягивая халатик на белые ляжки сестры.

- Он мне искривление позвоночника лечит, - встала с кушетки сестра, пряча покрасневшее лицо. - Вы не подумайте чего-нибудь...

- Идите помогите Майе Геннадиевне, - сказал Федор, закладывая руки за спину.

Детина с сестрой обошли застывшего посреди комнаты Федора и быстренько удалились. "Интересно, за кого они меня приняли?" улыбнулся Федор, когда захлопнулась дверь. Он выглянул в открытое окно и заметил в предвечерних сумерках прогуливавшегося по дорожке вдоль дома коротко стриженого крепкого парня в больничной пижаме. "Этому "больному" только на медведя с ножом ходить вместо зарядки", - усмехнулся про себя Федор, продолжая осмотр местности. К облюбованной внешней охраной дорожке вплотную подступал небольшой лесок, за которым возвышался огромный главный корпус. Федор осторожно высунул голову в окно и посмотрел направо: окно в палату с "телом" было открыто... "Большой человек" любит свежий воздух, возрадовался Федор, замечая под окнами карниз шириной в полступни, - но как бы он ему не повредил!" Он снял ботинки, чтобы не скользили ноги, и, взяв со столика резиновокрасную грушу клизмы, забросил ее в кусты за дорожкой. Охранник обернулся на шум и полез в кусты проверять, в чем дело, а Федор не мешкая, вылез в окно и, распластавшись по стене, прошел по карнизу к соседнему окну. Ухватившись за раму открытого окна, он заглянул в палату и удивился своему везению: серолицее "тело" почивало с низким храпом на широкой кровати, а его персональная сиделка смотрела по включенному на минимальную громкость телевизору юмористическую передачу "Терем-теремок", почти вплотную придвинувшись на стуле к экрану. Федор влез на мраморный подоконник, бесшумно слез с него на паркетный пол и, пройдя несколько шагов на цыпочках, залез под кровать. При этом он задел ногой за железную утку - утка металлически крякнула, и Федор замер, но сиделка, по-видимому, ничего не услышала, потому что уже в следующую секунду довольно хмыкнула в ответ на какую-то теремковскую шутку. От нечего делать Федор стал прислушиваться к телевизору и уловил обрывок диалога двух бессменных участниц передачи Авдотьи Никитичны и Вероники Маврикиевны.

- Вот я и говорю, он стреляет как Телль, - кокетливо заявила Вероника Маврикиевна.

- Коктейль? - каркнула Авдотья Никитична.

- Хо-хо-хо-хо-хо! - засмеялась в кулачок Вероника Маврикиевна. - Как Те-е-лль. Как Вильгельм Телль.

"Кажется, я это где-то уже слышал, - озадаченно подумал Федор. - Ах да, должно быть, в детстве", - спохватился он. В этот момент над ним послышалось шевеление, сиделка быстро выключила телевизор и подбежала к кровати.

- С пробуждением Вас, дорогой Кузьма Кузьмич! - сладко проговорила она.

- Спасибо, Машенька, спасибо, - хрипло проскрипел Кузьма Кузьмич. - Что, скоро меня на тот свет отпустите революцию делать?

- Ой, что Вы, Кузьма Кузьмич, Вы еще тысячу лет жить будете! - всплеснула руками Машенька, не оценив большевицкого юмора.

- Можно? - со стороны открытой двери послышался деликатный стук.

- Заходите, Эдуард Аркадиевич, светило вы наше, - почти что радостно прохрипел Кузьма Кузьмич. - Скоро отпустите на тот свет революцию делать?

- Придется тамошним пролетариям немножко подождать, ответило "светило", имевшее, судя по фамильярному тону, звание не ниже академика. - Сейчас вот кровку молодую в Вас зальем сразу на пятьдесят лет помолодеете, снова в комсомол вступите.