(Алексрома) Ромаданов - Плоть, прах и ветер

5. Девятая заповедь

Я оглядывался по сторонам, и мне вспоминалась детская страшилка: "по черной-пречерной дороге ехала черная-черная машина с черными-черными людьми..." Дорога на самом деле была черной от пепла, как и вся тундра в округе, и за мотоциклом низко стелился длинный черный шлейф. Только теперь я оценил практичность черной униформы: если присмотреться, то станет заметно, что она не "черная-пречерная", а с серым оттенком, и пепел на ней почти не виден и хорошо с нее отряхивается.

Мы въехали в черный-черный город, на черных-черных улицах которого тесно лепились один к другому одноэтажные черные-черные дома, своей формой действительно напоминавшие бараки. Перед нами медленно полз черный-черный бульдозер. Игор резко вырулил на встречную полосу, обгоняя его, и тут же метнулся обратно: нам навстречу лоб в лоб несся черный самосвал. Спинным мозгом я ощутил быстро надвигающиеся на нас несколько тонн железа. Под яростные гудки бульдозера и самосвала наш мотоцикл впритирку протиснулся между ними - с моей стороны раздался скрежет и посыпались искры. Игор взволнованно обернулся и, чуть отъехав, затормозил. Проезжающий мимо бульдозерист густо осыпал нас отборным матом, отчетливо слышным даже через лязг гусениц. Лина шутя закрыла Игору руками уши.

- Ты жив? - спросил меня Игор.

- Все в порядке, - ответил я.

- А что ему будет, он же вечный! - рассмеялась Лина.

Игор слез и подошел к коляске рассмотреть царапину.

- Я попрошу своего механика - он все замажет и закрасит в лучшем виде, - пообещал он.

- Да, а вот мотоцикл - не вечный! - еще больше развеселилась Лина.

Мотоцикл - черт с ним, а вот если бы нам настал конец, было бы обидно. Как ни прискорбно, вечные люди тоже в некоторых случаях смертны. И если бы нас перехал самосвал... Хотя, это был бы красивый конец для моей повести: трое старых друзей, связанных в прошлом запутанными отношениями, встречаются после четырнадцати лет разлуки, радуются встрече и легко умирают случайной смертью, чтобы вместе отправиться на небеса. Я, может быть, успел бы надиктовать на записыватель мыслей эффектную концовку: "Истекая кровью, с перебитыми ногами, Вальт из последних сил подполз к умирающим Лине и Игору, взял их судорожно дрожащие руки и соединил в своей руке. Все трое умерли в одну и ту же секунду..." Но это, конечно, при том условии, что самосвал не проехал бы по моей голове.

Да, кстати, а найдут ли в случае моей внезапной смерти вшитый под скальп записыватель? Надо на всякий случай носить бумажную записку в кармане, мол, будьте добры, поищите в двух сантиметрах над левым ухом. Нет, что ни говори, а ЗМ гениальная приставка для мозга. Мозгу свойственно стирать информацию, которая долгое время не вызывается из памяти, а если она и сохраняется, то зачастую - в сильно искаженном виде. В ЗМ - все надежно, как в банке. Ничто не пропадет. К тому же, всегда можно подключиться к компьютеру и обменяться с ним информацией, распечатать свои мысли и т.д.

ЗМ - идеальный инструмент для написания книг. Что видишь, о том и пишешь, только заменяешь на ходу имена и прочие формальности, которые могут кому-то не понравиться. Так что могу поручиться за правдивость событий по сути. По форме, разумеется, все глубоко законспирировано, иначе мне придется худо. Мой начальник - не "Главный инспектор", но не менее суров. А "доктор Морт" - пусть не Морт и не доктор, но мне все равно его нужно найти, черт бы его побрал! И если я говорю про некоего странноватого "Каальтена" - лишь для того, чтобы не обидеть чувства верующих. Тут вообще надо быть начеку, а то напишешь про какого-нибудь "великомученика", которого утопили в "параше", - тут же найдутся смертельно обиженные люди, которые были его соседями по нарам. Поэтому я и выбрал Кальтенбруннера: вроде бы ему никто на самом деле не поклоняется. Но если кого-то раздражает этот образ, замените его сами на своего любимого кумира. Или такой момент: один мой знакомый, с которым я поделился своими мыслями, выразил недоумение, при чем тут немцы? "Разумеется, по сути моей истории - ни при чем, ответил я ему, - им просто не повезло, что прототип Каальтена был одним из их лидеров, а то, что действующие лица моей повести используют немецкие слова, не говорит о том, что они немцы. Для них немецкий язык - как для нас латынь". Равным образом, если кого-то раздражает тундра, замените ее на пустыню, степь, сьерру или пампу. Бараки поменяйте на небоскребы, если они вам больше по душе, фабрики смерти - на крематории, а ЗМ - на PC ("пи-си") или электронный "ноутбук", но только не ищите прямых аналогий: вы их не найдете, потому что, как я уже сказал, все очень хорошо законспирировано. Тусуйте образы, как хотите, замените вечность на выигрышный лотерейный билет, а грязный разврат - на тихие прогулки под луной, но знайте, эстеты и чистоплюи, что суть останется той же, и никуда вы от нее не денетесь, даже если растопчете мои мысли, отключив компьютер от сети или выбросив книгу в мусоропровод!