Николай Романецкий - Обречённый на любовь

Зяблик поднял голову:

- Ты простишь меня, Сашка?

Калинов только кивнул: слов по-прежнему не было.

- Поздно я снова попал в Дримленд, - сказал Зяблик. - Иначе бы я все это понял еще раньше. Сколько лет выброшено! - Он встал. - Ладно, пора и честь знать! - Он осторожно протянул Калинову руку. - Желаю счастья!

Калинов не смог отказаться - пожал эту так хорошо знакомую руку. Они посмотрели друг другу в глаза. Казалось, Зяблик ищет на дне глаз Калинова что-то, известное ему одному. И наверное, нашел, потому что несмело улыбнулся и исчез.

Калинов крякнул, открыл бутылку коньяка, налил себе целый стакан и залпом выпил. Мысленно позвал Виту. Ответа не получил.

Что ж, сказал он себе. Теперь тебе больше не на кого кивать. Теперь твои проблемы упираются только в тебя самого.

Растолкал его утром Медовик. Калинов с трудом оторвал голову от подушки и обнаружил, что подушки как таковой и следа нет: голова его покоится на охапке мягкой, душистой травы. Огляделся - чисто поле вокруг. Медовик стоял рядом, привычно щерился.

- Оставьте ж вы меня, наконец, в покое! - Калинов сел. - Что, гостиница закрылась?

- Для тебя - да.

- Ну и ладно. - Калинов поднялся на ноги.

Чисто поле было бесконечным - до самого горизонта покрытая травой равнина.

- А где же "Вифлеемская звезда"?

Медовик снова ощерился, мигнул шустрым глазом:

- Она тебе теперь без надобности. Отныне заместо звезды у тебя я буду.

Калинов подчеркнуто-изумленно оглядел урода с ног до головы, изогнулся в вежливом поклоне.

- Это за что же мне такая честь?

- Не ерничай!

- Я ерничаю?! - Калинов фыркнул. - А что мне остается? Болтаюсь Бог знает где, Бог знает зачем... Водят меня на коротком поводочке...

- Водят тебя! - Калинов сплюнул. - Пьешь тут на халяву да с молодыми девками похабными делами занимаешься!

- А ты меня прогони.

- Я тебя прогоню, - пообещал Медовик. И добавил с угрозой: - Я тебя ТАК прогоню - свои не узнают!.. А сейчас пошли!

- Куда?

- На Кудыкину гору.

И Калинов вдруг понял, что перед ним совсем другой Медовик. От привычного - добродушного и спокойного - Медовика не осталось и следа. Теперь это было настоящее Лихо, злое, противное и ненавидящее. Калинов понял, что такого типа не стоит задевать, и пожал плечами:

- Пошли...

Они двинулись в дорогу. Дорога была невеселая. Медовик шел впереди и что-то бормотал себе под нос. До Калинова долетали лишь отдельные обрывки фраз: "...сразу надо было в оборот...", "...вожжайся с ним!", "...у Джоса по-доброму..."

Потом Медовик замолк. Они шагали по полю, и вокруг не было никаких ориентиров. Трава, серое небо, горизонт... Ритм движения завораживал, смотреть по сторонам не имелось надобности, и взгляд Калинова в конце концов прилип к сгорбленной спине Медовика.

А ведь все изменилось, сказал себе Калинов. Ведь теперь со стороны Зяблика уже не будет угрозы, и можно вернуть все в привычную колею. Никто ведь, собственно говоря, ничего не знает. С Витой я в тот день поговорить не успел... Но почему же она тогда сбежала в Дримленд? И если не Зяблик ее увел, то кто?.. Впрочем, с этим мы рано или поздно разберемся.

Мысли его метались от Виты к Марине, от Марины к Зяблику, от Зяблика к Петеру Крайчику...

Если быть честным с самим собой, думал он, то по отношению к Вите я оказался порядочной сволочью. Никакой заботой о беременной женщине не оправдаешься. И хорошо, что Вита всего этого не знает.

- Ты ошибаешься! - прозвучал в мозгу чей-то голос.

- Что?! - Калинов застыл как вкопанный.

- Ты ошибаешься. - Медовик обернулся, единственный его глаз светился грустью. - Любящие хорошо знают своих любимых.

И Калинов вспомнил, как Вита спрашивала его накануне своего исчезновения, не бросит ли он ее. Но ведь Марина в тот день задавала тот же самый вопрос!..

- Для женщины быть брошенной - все равно что умереть, - сказал Медовик.

- А ты-то откуда знаешь?! - Калинов заглянул Медовику в глаз. - Ты кого-нибудь бросал?

- Меня бросали, потому и знаю... А у женщин еще больнее.

- Но ведь я-то не бросал, я только собирался, да и то на время.

- Всяк предает сначала в мыслях.

- Всяк предает сначала в мыслях, - повторил, как эхо, Калинов. Сердце его вдруг сжалось, и он с трудом прошептал: - Кто ты, Медовик?

- Сейчас я твоя совесть. Пошли?

Калинов оглянулся. Они по-прежнему стояли в чистом поле.

- Куда?

- К ней?

- Нет! - воскликнул Калинов неожиданно для себя самого.

- Но ведь ты хотел ее видеть!

- Хотел, но... - Калинов замолк.

Медовик ждал продолжения. А не дождавшись, сказал: