Мария Ермакова - Хозяйка

Наличие кристалиновых основ костей было не единственным отличием анатомии ту от человеческой. Так, например, сердце Ту-Гака, размером с голову ребенка, размещалось посередине грудной клетки и, хотя и было четырехкамерным, как у людей, но прокачивало неизмеримо большую массу густой, перенасыщенной кровяными тельцами крови объемом до двенадцати тысяч миллилитров. Желудок ту был двухкамерным — первая камера осуществляла поверхностное расщепление пищи, выделяя легкие углеводы, которые переводились в тепловую энергию без дальнейшего прохождения по желудочно-кишечному тракту. Майрами был миром холода и вечных снегов. Для поддержания жизнедеятельности ту требовалась определенная температура тела, вот почему они любили есть много, сочетая в пищевых пристрастиях разнообразие еды. И если первая камера обеспечивала эту самую температуру, то вторая, участвуя в «классическом» процессе переваривания, доводила пищу до состояния химуса, который порциями отправлялся в кишечник. И еще одну странность выяснила для себя Татьяна Викторовна, внутренним зрением рассматривая органы раскинувшегося во сне Ту-Гака. Выделительная система ту существовала, как самостоятельный анатомический элемент. Сопутствующие ей репродуктивные органы отсутствовали. Напрочь. Создаваемые чьей-то волей, мохнатые великаны с Майрами, похоже, были големами.

Вечером того же дня Татьяна сидела в смотровой: устало зевала и терла глаза, но не спешила уходить. Она пойдет спать, когда флер звездной пудры наполнит душу покоем, а невидимый галактический ветер выдует из головы все мысли, оставив приятное тепло расслабленного сознания.

Весь день она провозилась в лаборатории, подготавливая все, что понадобится для создания копии зуба Ту-Гака. Процедура получалась непростой, но она надеялась на успех. Правда, требовалось, чтобы биоморфор пребывал «в настроении». Впрочем, материал для последующих попыток у нее пока был.

Кристалин внутри Ту-Гака не шел у нее из головы. Все ли ту имеют такую особенность или только он? В конце концов, любопытство пересилило совесть, и она пошла на маленькую хитрость, вечером поместив Ту-Ропа в Икринку для глубокого сканирования, предварительно сообщив ему, что ей нужны дополнительные данные для челюстной хирургии.

Услышав это, испуганный Ту-Гак ретировался в выделенный ему жилой сектор, и на нервной почве снова завалился спать. Ту-Роп, вздыхая, забрался на платформу Икринки и тоже попросил лечебного сна. Лежать просто так ту было скучно, тем более что голубого тампа Э в операционную не пускал так же, как и розового. Впрочем, тампы не расстраивались. Практически не расставаясь, они ползали по прозрачной стене смотровой, доставали Бима, дергая его за хвост и цепляясь за уши, иногда зависали подолгу под потолком, так и не распутав ниточек-щупалец.

Ларрил почти насильно вытащил Татьяну из лаборатории и накормил гангами, после чего, с ее разрешения, отправился на свой корабль, чтобы, подключившись к Управляющему Разуму станции, провести запланированную проверку каналов связи. А она снова вернулась в лабораторию. И теперь все составляющие будущей копии клыка Ту-Гака были готовы. Завтра она попробует соединить их в одно целое, используя биоморфор, информационную атомарную матрицу зуба и неоценимую помощь Э.

Татьяна Викторовна улыбнулась и тихонько погладила свое кресло. Э, как и Артем когда-то, подкидывал ей шпаргалки, если она не знала, как поступить дальше. Именно он подсказал, как обработать кусок подаренного кристалла с Сатианы так, чтобы получился биоинертный штифт, на основе которого она завтра попытается сделать полностью идентичный сломанному клык. Иногда она задумывалась о том, что собой представляет Управляющий Разум станции? Отчего-то сердце противилось идее, что он — робот или сверхмощная си-интеллектуальная система управления, как та, которой были оборудованы межзвездные корабли. Несмотря на довольно однобокое общение, при котором Э или молчал, или выдавал необходимую информацию, она воспринимала его как самостоятельную личность и иногда — ей так казалось — ощущала эмоции, наполняющие станцию. Чужие, но отчего-то такие знакомые! Он казался ей существом из сна, который она забыла. Не тем, стоящим в круге угрожающего света, нет. Другим, из снов детских — ярких и спутанных, мягких, словно облака и объемных, словно калейдоскоп, наполняющих теплом, до сих пор хранимым где-то глубоко, в самом дальнем уголке сердца.