Александр Рубан - Русский Марс

Он был сломан.

А в следующий миг стало ослепительно светло. По стенам светлицы (на фоне стен? за стенами?) заплясало яркое оранжевое пламя, в котором извивались длинные белые силуэты каких-то невероятных существ с желтоглазыми мордами и треугольными раззявленными пастями - их словно корчило в беззвучной агонии, и адское пламя пожирало их червеобразные тела...

Дашка коротко взвизгнула и стала мягко оседать на пол. Я скорее почувствовал, чем увидел это и почти на ощупь подхватил её под мышки. На многие версты вокруг бушевало беззвучное пламя, взвивались, корчились и опадали нездешние существа, а из невидимого окна светлицы дуло. Этот сквозняк успокаивал, шепча: "не верь глазам своим"... Сквозняк, и Дашкина тяжесть на руках, и запах её волос, и неразборчивые причитания невидимого Савки - о том, что доигрались и что всему конец, Иерихон с Нагасакой. Звонко, часто, непрерывно булькали и шипели на адской сковороде слезы Господа, а все прочие завитки невидимой раковины молчали. Пылала чужая Вселенная.

24

Не знаю, сколько продолжалось это кино. Секунды? Столетия? Темнота наступила вдруг - словно кто-то выключил проектор. То есть, не темнота, конечно. Обычный марсианский день, который на Земле сочли бы сумерками.

Устрица молчала - Господь выплакал все свои слезы. Да и не было уже устрицы. Были две большие полусферы, две половинки комбинированной упаковки. И мягкое дно той, что в центре стола, было выстлано тонкой металлокварцевой пылью. Про пыль я скорее знал, чем видел её, потому что видел я плохо: перед глазами всё ещё стояла Преисподняя, и всё ещё корчились в её огне аборигены чужой Вселенной... Кино.

Я проморгался.

Мефодий, присев на корточки по ту сторону стола, ворочал что-то тяжёлое на полу. Обмякшая Дашка всё ещё висела у меня на руках. Я перехватил её левой рукой под колени и положил в кресло, предварительно ногой развернув его к себе и отодвинув от стола. Потому что стол был густо заляпан кровью, и с него капало...

Осознав это, я заметался глазами, ища Савку.

- Очнулся? - спросил Мефодий. - Помоги.

Он говорил сквозь зубы. Зубы у него оказались заняты - зубами и левой рукой Мефодий затягивал жгут на Савкином предплечье. Ни черта у него не получалось: обрывок портьеры был слишком толстый, и Мефодий тщился затянуть его поверх рукава. У Савки не было кисти правой руки, из культи хлестало, сам он пребывал в обмороке.

Так жгут не делают...

Я поискал глазами, нашёл свою ночную сорочку, разодрал, обломком ножа распорол на Савке рукав и сделал все как надо.

- Ищи обрубок, - сказал я, закончив. - Ещё не поздно срастить, я попытаюсь. Где он?

- С-сгорел, - ответил Мефодий.

- Не морочь мне голову!.. - заорал я. - Пока не поздно, я могу попробовать срастить - но я не могу вырастить ему новую кисть, это не зубы! Где обрубок?

- Ты нож видел? - спросил Мефодий.

- Ну? - сказал я, заставляя себя успокоиться.

- А он туда руку сунул.

- Куда? В раковину?

- Если бы. Дальше. Нож сейчас у Люськи в запаснике, на "Луаре". А вот где рука...

Я посмотрел ему в лицо и сразу отвел взгляд. Мефодий не врал - он действительно не знал, где рука. И ему было крайне интересно узнать, где она.

"Кино... - подумал я. - Значит, не кино".

Я поверил. Что мне ещё оставалось?

И ещё я подумал, что Мефодий Щагин страшный человек. Он только что вырвал у мироздания какую-то тайну. С кровью вырвал - Савкиной кровью и кровью тех, не знаю, как их назвать. Если у них была кровь. И не успокоится, пока не вырвет новую тайну, в которую уперся... И так далее, ломая асимптоты.

- Дядя Бен был Колумб? - сказал я, глядя в его заляпанные Савкиной кровью колени. - Только не тешь себя мыслью, что ты - Америго Веспуччи. Ты - Кортес.

- Браво, потомок!.. - произнес он чуть напряженным голосом. Продолжай в том же духе. Говори то, что думаешь.

Свежая капля крови упала ему на колено. Подняв глаза, я увидел, что он зажимает пальцы правой руки в кулаке левой.

- Что с рукой? - спросил я.

- Ерунда... подушечки пальцев... - Он расслабил кулак и, скрипнув зубами, снова сжал. - Остались там.

- Только подушечки?

- Займись лучше Дарьей, - попросил он.

Я оглянулся на Дашку. Она была бледна, но дышала ровно.

- Дашь ей понюхать спирту, - сказал я, - и пусть она займется тобой. Но мне нужна помощь, так что сначала зови своих лекарей... государь-самодержец.

25

Савку увезли. Нам сказали, что в госпиталь. Я предпочел поверить. Крови он потерял не так уж много: если и умрет, то не сей минут и не от этого.