Владимир Рыбин: Здравствуй, Галактика !

Закрыв глаза, поскольку пользоваться в душе очками не в моих правилах, я приседал и подпрыгивал, крутился и как бы плыл на упругих струях, распластав руки. Потом закрыл ногой клапан, наполнил душевую водой по самое горлышко и барахтался как хотел в пенных водоворотах, в волнах воздушно-водяной смеси. Я мог нежиться сколько хотел, никуда не торопясь, не опасаясь, что меня кто-то увидит через широкий иллюминатор двери. Я был один на сотни световых лет и наслаждался одиночеством. Только в душевой оно не тяготило меня - это неизбежное в дальних космических полетах самое тяжкое испытание.

И вдруг я почувствовал, именно почувствовал, поскольку не мог открыть глаз, что на меня смотрят. В первый момент я не обратил на это ощущение никакого внимания: то ли еще может почудиться, когда все один да один. Если, конечно, не считать роботов. Потом все же ухитрился взглянуть, заслонив глаза руками, и показалось мне, будто в раздевалке кто-то стоит. Но и тогда не взволновался. Может, это мой же костюм висит на вешалке. Однако поднял руку, нащупал над головой подвижную пластину переключателя. Сразу услышал, почувствовал низкий вой космоса и понял, что гнало меня сюда, в душевую - успокаивающим массажем, шумом воды хотелось заглушить этот вой, отдохнуть от него.

Осторожно, словно опасаясь чего, я открыл один глаз и за водяными потеками на стекле ясно увидел человека. Он стоял в раскрытых дверях и с удивлением, даже со страхом смотрел на меня. Да, да, я мог поручиться, что незнакомец чего-то боялся. Впрочем, незнакомцем я бы его не назвал: у меня было ощущение, что мы где-то встречались и совсем не на заре туманной юности. И в то же время я был совершеннно уверен, что это не Анджей, и не Сергей, и не Лю, и не Хосе. И, конечно, не Ариа. Ее близость я бы ощутил не хуже, чем эту дикую вибрационно-шумовую нервотрепку.

<����Может, космический заяц? - мелькнула мысль. - Но чего он до сих пор не объявлялся?>

Я откинул верхнюю часть иллюминатора и напрямую взглянул на человека.

- Чего уставился? - сказал ему, стараясь оставаться спокойным. Выйди, дай одеться.

- М-да, - сказал он знакомым голосом. - Вот нахал, моется на чужом корабле, командует.

Я растерялся от такой наглости. Но виду не подал. Подумал, что мне только бы добраться до костюма, где в кармане лежала панель связи с корабельными роботами. Тогда мы бы по-другому поговорили. И решил, что называется, взять на горло:

- Это кто на чужом корабле?! А ну выходи!

- Одевайся при мне, - сказал он. - Тут женщин нет.

Решительно шагнув к висевшему костюму, я выхватил из кармана ППП пистолет - преобразователь поля - с твердым намерением вышвырнуть наглеца за дверь.

- Ну, ну, не балуй, - сказал он и попятился, встал за косяком.

- Вот теперь можем и поговорить. Ты кто? - спросил я его.

- А ты кто?

- Ты что, не знаешь, где находишься?

Незнакомец завозился за дверью, беспокойно хмыкнул.

- Кажется, я понял. Слушай, ущипни себя.

- Пожалуйста.

- Ты ущипнул себя за левое ухо?

- Допустим.

- Тогда все ясно, ты - это я.

- Не морочь мне голову...

- Да, да, ты - это я, только ты как бы вчерашний.

- Сам ты вчерашний.

- Да посмотрись же в зеркало.

Я послушался, повернулся к зеркальной стеновой панели и увидел самого себя, как две капли воды похожего на того, что стоял в дверях. Только у того были совершенно сухие, хоть и встрепанные волосы.

- Что это значит?

- Пока не знаю.

- А у тебя от вибрации в животе зудит?

- Еще как!

- Тогда мы и в самом деле одинаковые. Что ж, мне как раз надо обходить корабль. Вдвоем мы это сделаем быстрее. Ты иди налево, а я направо. Встретимся возле рубки. Знаешь, где она?

- Я все знаю...

- Хвастун.

- Сам хвастун.

Обменявшись такого рода комплиментами, словно все происходило в обычной обстановке, мы повернулись спиной друг к другу, и я пошел направо по коридору. Коридор был длинный и узкий с матово поблескивающим шершавым ковриком посередине. Справа и слева тянулись овальные закрытые двери с темными панелями сбоку. Обычно при обходе я трогал эти панели, двери отъезжали в сторону, и за ними вспыхивали зеленые глаза дежурных роботов, означающие, что в отсеках все в порядке. Конечно, можно было и не обходить корабль: Друг сообщил бы о малейшей неисправности. Но роботы роботами, а и человек должен что-то делать. Не просто наблюдать и руководить, а именно делать. Так и велось на всех космических кораблях - <����роботу роботово, а человеку - человеково>.

Но на этот раз я не трогал панели, шагал не останавливаясь, оглядываясь время от времени на свою серебристую <����Зину>, бесшумно катившуюся следом. Я знал, куда меня несло: не к рубке, а в обратную сторону - к отсекам сна. Мне надо было, непременно надо хоть мельком взглянуть на своих товарищей, на Ариу, убедиться, что у них все в порядке.