Петко Тодоров - Детские ладошки

Вошедший окинул взглядом комнату. Скользнул по прислоненным к стене полотнам, двум мягким табуреткам с траченой обивкой некогда зеленого цвета, ободранному массивному столу, заваленному тюбиками краски. Бородатый перестал водить кистью и уставился на посетителя. Тот брезгливо присел на краешек стула. Предъявить свое удостоверение он не посчитал нужным.

— Меня интересует твой приятель — репортер.

Бородатый принялся размазывать краску по холсту. Название фильма нужно было выписать на небесно-голубом фоне.

— Я давненько его не видал, — бросил он, стараясь не смешивать сокрытие истины с ложью.

Посетитель встал со стула и, расчистив уголок стола, присел ближе к творцу.

— Ты хорошо его знаешь?

— Заходит иногда.

Посетитель умел держать себя в руках.

— И с каких пор ты с ним знаком?

— А что он натворил? — спросил Бородатый.

Посетитель зажмурился. Но промолчал.

— С полгода, — покладисто уступил Бородатый, не обижаясь на нелюбезность гостя. Положив кисть, он принялся размешивать краску.

— Он тебе рассказывал о своей работе?

— Никогда.

— Так уж и никогда?

— Он вообще не любитель болтать, — спокойно соврал Бородатый, утешая себя тем, что недоказанная ложь еще не есть тяжкий грех.

— Как вы познакомились?

— Однажды подсел к нему за столик. Искал себе компанию. Помню, он рассказал мне о гибели «Сании Ли». Тогда об этом трепались на всех углах.

Он нанес мазок на картонку, служившую палитрой.

Желтый цвет был то, что надо.

— Наверное, он рассказывал увлекательно, потому что за наш столик подсел один старый хрыч, который так и заглядывал ему в рот. Через неделю Хромой начал работать на него.

Посетитель записал адрес Хромого и слез со стола.

— Но очевидцев-то не быдо, — сказал он.

Бородатый сделал вид, что ничего не понял.

— Были. Этот, собственник «Времени», что уселся за наш столик.

Посетитель облизал губы.

— Очевидцев гибели «Сании Ли», — пояснил он.

— Какое это имеет значение? — пожал плечами Бородатый.

Гость бросил на него пристальный взгляд и промолчал. У двери он остановился.

— Ну так что? — спросил он.

Бородатый уставился на буквы, которые уже начал выписывать.

— Наверное, для кого-то это имеет большое значение.

Прежде чем закрыть за собой дверь, гость немного подумал и, видимо, принял такой ответ, но это не улучшило его настроения.

В последнее время вид у Хромого был мрачнее тучи. Вот и сегодня он угрюмо сидел на покоробившемся диване и молча смотрел, как рисует Бородатый. Прошло больше месяца с тех пор, как его схватили и несколько дней продержали взаперти. Наконец-то догадались, что он был очевидцем всех событий, описываемых в репортажах, поскольку других очевидцев не было и быть не могло, но при этом он не покидал своего квартала и даже стен своей ветхой мансарды. Они не знали, как ему это удается. Воображение помогало ему или?… Попытались уговорить его работать на них. А уговаривать они умели. Но на этот раз вышла осечка. Потом все улеглось. Но мирное течение времени продолжалось недолго. В жизнь Хромого ворвалась женщина. Этому-то он и был обязан своим угрюмым видом. Несколько дней назад он заявил Бородатому, что уезжает. Куда? Да к ней. Бородатый ничего не ответил, так как в отличие от своего приятеля действительно был молчуном по натуре. Теперь он возился с плакатом — рекламой нового фильма. В какой-то момент он так увлекся работой, что не сразу заметил повисшую в комнате тишину, а молчание не входило в отличительные черты характера Хромого. Может, уснул? Он повернул к нему голову. Нет, Хромой не спал. Следил за тем, как он работает. С таким любопытством, с каким дети наблюдают за ползущей букашкой.

— Странно, — промолвил Хромой.

Бородатый опустил кисть в банку с растворителем и включил плитку.

— Странно, — повторил Хромой. Он казался очень нервным.

Вода закипела быстро. Бородатый опустил в чайник щедрую порцию сухих красных лепестков, и цвет воды стал рубиновым. Хромой вертел в руках вымазанную краской кисть и смотрел, как Бородатый наливает чай в белые фарфоровые чашки. Смотрел так, как будто открывал для себя новый мир.

— Божественное существует! — изрек он.

Бородатый бросил в чашки по куску сахара. Хромой впал в какое-то оцепенение.

— Старик снова повысил мне зарплату, — произнес он каким-то чужим голосом.

Бородатый отхлебнул чай. Обжегся.

— Какое это имеет значение! — с кривой улыбкой промолвил Хромой.