— Ты все о том же, Мирпуа? — Епископ резко обернулся, и коменданту показалось на миг, что горнее сияние исходит от темного на фоне зарешеченного оконца лика его. — Теперь уже бесполезно спорить.
— Да, теперь бесполезно. Но тогда, когда вы приняли крепость от Рамона Пиреллы и начали ее перестройку, — тогда следовало одобрить мой план.
— Монсегюр предназначался для иных целей.
— Я знаю это, Наставник Совершенных! Мне ли не знать! И я ценю, что именно мне вы доверили высокую ответственность оборонять наш Солнечный храм. Но неужели нельзя было соблюсти минимальнейшие требования безопасности?
— Какой смысл говорить об этом сейчас?
— Кое-что еще можно изменить.
— Что именно?
— Пробить новые амбразуры.
— Они нужны?
— Безусловно. Все наши амбразуры, равно как окна, арки и двери, нацелены на солнечный восход, а вовсе не на возможного противника. У меня же нет никакой уверенности, что крестоносцы пойдут на штурм с первыми лучами. Скорее всего они сделают это под покровом тьмы.
— Вели пробить амбразуры. Что еще?
— Нужно разобрать внутренние мостики. Кроме того, пилоны…
— Они необходимы для наблюдения восхода в день летнего солнцестояния.
— Я знаю, Наставник Совершенных, знаю. Но вообразите себе, что враг завладел стеной и сумел переправиться через второй ров… Что тогда?
— Но день солнцестояния близок, и я боюсь, что все эти перемены…
— А я боюсь, что мы не доживем до святого дня.
— Ты же только что сказал, будто мы сможем продержаться долго! Как я должен понимать тебя, рыцарь?
— Необходимо укрепить замок и усилить его гарнизон.
— Хорошо. Поступай, как знаешь. Какие еще требуются перестройки?
— Простите меня, Наставник, но я солдат, и если мне приходится кощунствовать, то только ради вашей же безопасности.
— Говори, Мирпуа, говори же!
— Вы согласились пробить новые амбразуры, но ведь этого мало. Нужно еще заделать добрую половину старых. Согласитесь вы на это?
— Но зачем? — Епископ удивленно воздел руки.
— Любой амбразуре, Наставник, соответствует точно такая же на противоположной стене.
— Конечно. И ты знаешь почему.
— Знаю. — Комендант почтительно склонил могучую голову. — Но опять же допустите на миг, что они овладели одной из стен… В этом случае их лучники, прячась за зубцами, смогут пускать стрелы через амбразуры точно в цель, что сделает невозможной оборону противолежащих стен. Поэтому я предлагаю заделать часть амбразур и защитить сзади подпоры для стрелков. Тогда мы сможем сопротивляться, если даже они возьмут одну стену.
— Хорошо, Мирпуа, передам твои предложения астрологам.
— Совершенные могут не согласиться, Наставник. Даже наверняка не согласятся. Неужели лучше всем погибнуть, чем пожертвовать хоть крупицей привычного распорядка?
— Ты говоришь так потому, что сам не являешься Совершенным.
— О да! Вы правы, Наставник. Я всего лишь Верующий. Но я солдат! И поскольку закон не позволяет Совершенным брать в руки оружие, умоляю вас внять гласу солдата. Поверьте, что в деле фортификации я разбираюсь не менее Совершенных астрологов.
— Я знаю это, Мирпуа… Но ты можешь поручиться, что, если я удовлетворю все твои требования, Монсепор устоит?
— Кто может поручиться в этом, Наставник! Разве мир этот не паутина, протянутая между добром и злом? Укрепите Монсепор, и я сделаю все, чтобы она не порвалась под нами! Согласитесь, хорошо укрепленную крепость все же легче защитить. Должен сказать, что особое беспокойство внушает мне северо-восточная стена. В том месте, где проходит насечка, ее необходимо спрямить. Простите мне невольное кощунство, но до праздника солнцестояния еще далеко, притом астрологи давно уже составили календарь на много лет вперед… А ведь именно в этом месте враг оказывается вне досягаемости наших стрел. Стену не только необходимо спрямить, но и усилить здесь выступом.
— Одним словом, ты хочешь превратить Монсегюр в простую крепость, — тихо сказал епископ.
— В неприступную крепость, Наставник. Притом временно! Когда настанут лучшие дни, ничто не помешает нам вернуть Монсепору прежний облик.
— Боюсь, что такие дни настанут не скоро, — вздохнул епископ. — Монсегюр не только последнее наше убежище, Мирпуа, но и последнее святилище. Если нам предстоит умереть здесь, то мы хотели бы умереть достойно, в полном сиянии нашей веры. В этом все дело. Не в упрямом фанатизме, как ты, наверное, думаешь, отнюдь.
— Зачем же умирать, Наставник? Зачем? Разве нет у нас подземного хода, наших тайных пещер? Да и путь на Юссон пока еще свободен! Разве не можем мы отступить, если почувствуем, что военное счастье нам изменяет?
Читать дальше