Лидия Обухова - Лилит

Лилит отвернула лицо.

— Я не ночую больше в пещере, — прошептала она. — Одам сам зажигает свой костёр.

Безымянный почувствовал досаду и смущение. Слишком занятый собственными размышлениями всё это время, он, оказывается, пропустил многое в жизни Лилит. Он знал, как Одам был потрясён их приходом. Не боявшийся самого сильного зверя, Одам отступил перед неведомым: пытался умилостивить, даже приносить жертвы. Лаолитяне так и не могли ничего поделать с ним. На их глазах рождались суеверия, почти религия, а они были бессильны!

Постепенно Одам перенёс часть своего боязливого недоумения и на Лилит. Она стала казаться ему страшной. Он больше не прикасался к ней.

— Ладно, — сказал коротко Безымянный, окидывая прощальным взглядом холмы, далёкую гору, желтеющие деревья: стоял месяц сбора желудей. Пойдём, я хочу ещё кое-что показать тебе перед отлётом. У нас мало времени.

И весь этот день он объяснял ей технику рычага, мастерил простейшие орудия. Вместо упёртой в грудь деревяшки, по которой крестообразно водили палкой, добывая огонь, Безымянный сконструировал снаряд с высверленной лункой. Немного наморщив лоб, он обломал ветку и, согнув её, связал собственным синтетическим шнуром. Обернув палку тетивой и укрепив вертикально, он дал ей вращательное движение — всё это уже не представляло труда. Ещё раньше он показывал Лилит, как можно к плоту нарастить борта и киль, — прообраз лодки получал добавочную устойчивость на воде.

…А потом плавно поднявшийся светоплан сделал прощальный круг над Землёй. Ненадолго он остановился лишь над африканской саванной, там, где она выходит побережьем к океану.

Как серебряный паучок на нейлоновой нитке, Лилит бесстрашно спустилась с высоты и в последний раз приветственно подняла руку — жест, перенятый у лаолитян. Тотчас рядом с нею, словно из-под земли, вырос Смарагд — гибкое мускулистое существо, продолжавшее мерить мужество удачным прыжком.

Они пересекли освещённую солнцем поляну.

Безымянный вздохнул, хотя почувствовал и облегчение. Серо-серебряный комбинезон Лилит исчез среди стволов.

Глаза лаолитянина стянулись плёнкой.

А затем Безымянный следил уже, как на экране появляется туманный абрис налитой чаши, и в ней — блестящая сердцевидная капля, похожая на кошачий глаз в темноте. Но исполинская рука дежурного космолетчика прошлась по экрану. Когда он прояснился, капля исчезла, затерявшись среди множества других.

Корабль лаолитян взмыл в привычные пределы искривлённого пространства. Лилит и Смарагд остались на плоской земле. Целые тысячелетия планета в представлении людей будет именно такой — твёрдой, неподвижной, недышащей.

Но одна из человечества уже видела вокруг земного шара голубую оболочку атмосферы. В своём лоне Лилит несла неистребимое зерно исканий. Праматерь будущего! Дети её детей захотят раздвинуть границы мира. И мы лучше всех знаем, удалось ли им это.

Племя Табунды долго жило в изобильных предгорьях, пока однажды ночью на северо-востоке не загремел гром. Раскаты его становились всё слышнее, и в той же стороне горизонт окрасился бледным заревом. Тысячи птиц сорвались в темноте со своих гнездовий и с клёкотом заметались над землёй. Ветер, который сначала лишь мягко прошёлся по травам, загудел, принося запах гари.

Племя снялось со стоянки и бросилось под защиту деревьев. Степной пожар достигал опушки. Целую неделю небо, затянутое пеленой, едва пропускало лучи диковинного коричневого цвета. Смерчи гнали пламя, и в пыльном полусвете, как при затмении солнца, издалека доносился треск. Песок летел вместе с дымом и горящей травой. Ветер был так силён, что трава сгорала в воздухе, не успевая поджечь влажные кроны; лишь на стволах остались отметины, кора обуглилась, словно обожжённая кожа.

Люди Табунды пять дней убегали от огня, но он всё-таки с рёвом настиг их и, опалив волосы и одежду, умчался дальше, оставив от недавно цветущей долины странную, причудливо усыпанную золой местность.

Женщины бродили по тёплому пеплу, подбирая испёкшихся ящериц, мышей и птиц. Дети лакомились поджаренными кореньями. Но мужчины оставались мрачны.