Андрей Саломатов - Чертово колесо

- Саня, ты больной, честное слово, - спокойно произнес Ломов. Умение владеть собой пока что спасало его. Он понял, что плохо подготовился и по легкомысленности налетел на серьезное препятствие. Правда, менее искушенный Синеев допустил роковую оплошность - даже не попытался разоружить его - и чтобы не дать ему опомниться, Ломов попятился из машины.

- Постой, Лом, - вдруг остановил его Синеев. - Сядь.

- Пошел ты на хер! - взорвался Ломов. - Ты сам сказал, чтобы я позвал Серегу.

- Сядь, - твердо повторил Синеев и повел пистолетом из стороны в сторону. - Сядь, я не шучу. Слава богу, ты научил меня нажимать на курок.

Застонав от возмущения, Ломов плюхнулся на водительское кресло спиной к Синееву, поднял обе руки вверх и с издевкой спросил:

- Дальше что?

- Дальше - закрой дверь и брось свою пушку между сиденьями, мне под ноги. Только делай это очень осторожно. Я прошу тебя, Лом, очень осторожно. Жаль будет, если живой Серега там режет колбасу, а ты здесь по глупости помрешь.

- Ты больной, Саня, - повторил Ломов и посмотрел в зеркало на Синеева. - Я только хотел позвать...

- Закрой дверь, брось пушку и позови. Посигналь ему. Если Мокроусов жив, он выйдет, - сказал Синеев.

После этих слов Ломов окончательно понял, что ни хитрость, ни уговоры ему не помогут. Времени на раздумья у него не было, Синеев ждал и с каждой секундой все больше и больше убеждался в своей правоте. В любой момент он мог выстрелить, хотя бы для того, чтобы спасти собственную жизнь.

- Ладно, - наконец проговорил Ломов и с силой захлопнул дверцу. - От тебя забеременить можно. Тебе не надо было соглашаться на эту работу, Саня. В таком возрасте поздно учиться. Ты же сам спортсмен, знаешь. Если не начал в детстве, из тебя получится только физкультурник.

- Ты что, с детства убиваешь? - серьезно спросил Синеев.

- Нет, я про спорт, - ответил Ломов.

- Хватит трепаться, Лом, давай пушку, - снова потребовал Синеев. Считаю до трех, а потом стреляю. Раз...

- Уговорил, - рассмеялся Ломов и полез под куртку. Отмахнуться от здорового, вооруженного Синеева в тесной машине было невозможно. Отдать пистолет - означало лишиться последнего шанса. Пытаться что-то придумать не было времени, и Ломов пошел ва-банк. - Что бы я когда-нибудь ещё согласился с тобой работать! - глядя в зеркало заднего вида, сказал он. - Да пропади ты пропадом! Не знаю, что тебе сегодня заплатят...

- Два, - продолжил счет Синеев.

Демонстрируя расслабленность, Ломов лениво вытащил пистолет, резко мотнул головой влево к дверце и тут же упал вправо на сиденье. Синеев опоздал на какую-то десятую долю секунды. Он нажал на курок, но первая пуля пробила лобовое стекло перед водительским креслом, вторая - бардачок, и за то мгновение, пока рука его описывала в воздухе короткую дугу, Ломов сумел извернуться и выстрелить в него два раза.

Ломов не сразу посмотрел, попал или нет - все было и так ясно. Промахнуться в огромного заместителя начальника охраны банка с расстояния вытянутой руки он не смог бы даже если бы захотел. Сзади ещё раздавался предсмертный хрип и горловой клекот, а Ломов лежал на сиденьях и прислушивался к ударам своего сердца. На душе у него было паршиво, как-будто его публично унизили или напугали.

Он выбрался из "жигулей", убрал пистолет на место в кобуру и через стекло посмотрел на Синеева. Теперь его нужно было вытащить и до вечера спрятать в доме. Ломов не боялся, что кто-то слышал два синеевских выстрела - они прозвучали в закрытом автомобиле и не могли докатиться до дачного поселка. Поэтому он не торопился и даже позволил себе покачаться на скрипучих качелях.

После того, как Ломов волоком оттащил труп на веранду, он достал из мокроусовского пакета бутылку пива и залпом выпил её. Затем он обоих обыскал, забрал только документы и сунул их во внутренний карман. Закончив с мертвецами, Ломов осторожно поднялся на второй этаж и ещё со ступенек осмотрел гостиную. Со времени их отъезда здесь ничего не изменилось, разве что со стола исчезли бутылки и грязные фужеры. Это несколько озадачило Ломова, он не понимал, почему Синееву с Мокроусовым нельзя было появляться наверху. "Неужели пожалел ковер?" - подумал он и, усмехнувшись, проговорил:

- У богатых свои причуды.

Ломов прошелся по мягкому толстому ковру, уселся на диван и позвонил Федору Ивановичу.

- Все в порядке, - сообщил он. - Я здесь ещё поработаю и в Москве буду только ночью.

- Молодец, Женя, - ответил заказчик. - Ты уже на втором этаже?

- Да, - ответил Ломов. Он хотел было легонько съязвить по поводу ковра, но пока искал необидные слова, Федор Иванович продолжил: