Андрей Саломатов - Чертово колесо

- Уе-хал, - заикаясь от сраха, проговорила Валентина. - Недавно.

- Куда, знаешь? - со свирепым лицом подступил к ней Мокроусов.

- Нет, он не сказал, - ответила Валентина и расплакалась. - Я ни в чем не виновата. Я его знаю всего два дня. Попросился переночевать. Он встал, позвонил кому-то...

- Оружие у него есть? - спросил Ломов, который уже точно знал, куда отправился Скоробогатов.

- Есть, пистолет - едва выдавила из себя Валентина и расплакалась ещё сильнее. - Я там нашла, в белье. Там ещё бри... бриллианты были. Но я ничего не знала.

- Где он прятал бриллианты? - спросил Ломов. Он взглянул на Мокроусова и кивнул головой на дверь.

- В ванной, в коробке с грязным бельем. Он сказал, что уезжает за границу...

- Ну, это вряд ли, - уже на ходу бросил Мокроусов.

Поиски в ванной не дали никакого результата, и Мокроусов вскоре вернулся.

- Ничего нет, - появившись в дверях, сообщил он. - Может перепрятал или забрал с собой?

- В общем, ты остаешься здесь, - распорядился Ломов. - Перерой всю квартиру. Она тебе поможет. А мы назад. Как чувствовал, надо кого-то там оставить. Понятно же, что он будет рвать когти. Решил перехватить своего дружка у дома.

Ломов с Синеевым осторожно вышли из квартиры, аккуратно прикрыли за собой дверь и спустились во двор. И только в машине Ломов заторопился.

- Опять мы лопухнулись, - выезжая из-под арки на улицу, зло проговорил Ломов. - Брюлики он, скорее всего, забрал, значит возвращаться не собирается. Если сейчас упустим, может и уйти. Дай бог, чтобы дружок его задержался.

По дороге они дважды застревали в пробках, но Ломов каждый раз удачно проскакивал дворами. Он так рискованно подрезал позади идущие машины, нырял из ряда в ряд, что Синеев только качал головой и бормотал:

- Ну, Лом, остановят же.

- Как остановят, так и отпустят, - лавируя между автомобилями, сосредоточенно ответил Ломов. - Сиди, Саня, спокойно, не нервируй меня. Там брюлики на четыре с половиной лимона за бугор уплывают, а ты о гаишниках думаешь.

- Твои что ли брюлики? - проворчал Синеев. Ломов мельком взглянул в зеркало заднего вида, усмехнулся и сказал:

- Зря ты поменял работу, Саня. Щупал бы сейчас в спортзале своих девочек и горя не знал.

- Я мужиков тренировал, - обидевшись, ответил Синеев.

Перед поворотом во двор Ломов притормозил и въехал туда, как и полагается, тихо. Еще издалека он увидел спешащего навстречу молодого человека, который помахал рукой кому-то стоящему позади них. Ломов резко обернулся, успел заметить лишь нырнувшего в кусты человека и даже застонал:

- Они. Зараза! Сиди тихо, не рыпайся и не смотри туда.

- А если быстро... - Синеев сразу как-то съежился, будто к затылку ему приставили пистолет, и напряженно уставился прямо перед собой. Причем он старательно смотрел мимо ничего не подозревающего Владика, а правой рукой шарил под курткой, где у него было укреплено оружие.

- Какой быстро? - прошипел Ломов. - У него же ствол. Не хватало еще, чтобы за нами гонялась вся питерская милиция. Осторожный, сволочь, заметил - номера-то у нас московские. Вот уж действительно не знаешь, где соломку подстелить. Как с утра не заладилось...

Машина докатилась до ближайшего мусорного контейнера, Ломов остановился и продолжил:

- Сиди здесь, делай вид, что просто ждешь меня.

- Как это? - не понял Синеев. - В окошко что ли смотреть?

- Смотри, только не на них, - поморщился Ломов. - Я пошел в подъезд. Может обманем.

Он вышел из машины, закрыл дверцу и на ходу на пальцах что-то показал Синееву. Вначале тот ничего не понял, но потом сообразил, что это всего лишь часть спектакля и предназначается для Скоробогатова. Тогда он кивнул, помахал рукой и тихо проговорил:

- Иди, иди, говно собачье.

Назад Ломов вернулся минуты через две, когда Антон с Владиком уже уходили по другой стороне улицы. Он лишь на пару секунд подскочил к машине, сказал Синееву, что бы тот снял жучок, ехал к Мокроусову в квартиру к Валентине, и они ждали его звонка, а затем побежал вслед за Скоробогатовым.

Ломов увидел их издалека. Прячась за кустами и деревьями, он шел по противоположной стороне улицы, пока они не поймали такси. Он запомнил номер машины и, дождавшись, когда она отъедет, вышел на проезжую часть. Почти сразу рядом с ним остановился старенький облезлый "москвич", Ломов показал пожилому владельцу пятидесятидолларовую банкноту и в двух словах объяснил, за кем нужно ехать.

- Не беспокойся, командир, - заметив, что водитель колеблется, сказал Ломов. - К жене моей повадился один... додик. Хочу узнать, кто такой.