Фредерик Дар - Искатель. 1993. Выпуск №6

В Восточной Африке — в колониальной Кении — жил в ту пору молодой человек — белый охотник, любивший африканские саванны и долины и прохладные ночи на склонах Килиманджаро [60] На языке суахили Килиманджаро означает «самое прохладное место» (прим. пер.). . Весть о войне не застала его врасплох. Сборы охотника были недолги. Добравшись до Найроби, он явился на призывной пункт военно-воздушных сил Великобритании и попросился в пилоты. Его приняли, и он начал постигать тайны летного дела в местном аэропорту на малюсеньких бипланах «тайгер-мот».

На шестой неделе обучения он стал жертвой собственного любопытства и едва не угодил под трибунал. Поднявшись в воздух, пилот не захотел отрабатывать положенные по программе штопоры и бочки, а направился в сторону Накуру, желая полюбоваться на диких зверей, гуляющих но африканским равнинам. В поле его зрения попала черная антилопа — животное весьма редкое, — и пилот снизился, чтобы лучше разглядеть ее. Он внимательно наблюдал за антилопой и не заметил жирафа справа от себя. Аэроплан летел так низко, что передней кромкой правой нижней плоскости животному отрезало голову. В результате оказалось повреждено крыло, по все же пилоту удалось дотянуть до Найроби, где, как уже говорилось, он чуть не попал под суд, потому что подобную аварию не объяснишь столкновением с большой птицей — отчетливо были видны прилипшие к плоскости и застрявшие в расчалках куски жирафьей шкуры.

В начале седьмой педели подготовки ему разрешили совершить самостоятельный перелет из Найроби в Элдорет — маленький городок на западе, в горной части страны, расположенный на высоте восьми тысяч футов. И снова ему не повезло. На этот раз из-за попадания воды в топливные баки у самолета заглох мотор, однако пилот не растерялся и, не повредив машину, произвел вынужденную посадку в малонаселенной местности неподалеку от небольшой хижины, сиротливо стоявшей на высокогорном плато.

В Мишине пилот увидел одинокого старика, у которого только и было, что крохотное бататное поле, несколько бурых кур и черная корова.

Старик отнесся к нему по-доброму. Накормил, напоил молоком, отвел место для ночлега. Пилот жил у него два дня и две ночи — пока не прибыл поисковый самолет. После того как была установлена причина аварии и к хижине доставили топливо, пилот смог вылететь в Найроби.

Пока же он гостил в хижине, старик, долгие месяцы ни с кем не общавшийся и страдавший от одиночества, радовался его обществу и возможности поговорить. Говорил старик много, жаловался, что вокруг ни души, что по ночам приходят к хижине львы, рассказывал о слоне-отшельнике, обитавшем за горой к западу от хижины, о дневном зное и мертвой тишине, воцаряющейся с наступлением полночной стужи.

О себе старик заговорил на второй вечер. Он поведал гостю длинную и странную историю. Пилоту казалось, что этим рассказом старик облегчает собственную душу.

Пилоту эта история показалась настолько необычной, что, вернувшись в Найроби, он сразу же записал ее.

Две недели спустя пилот разбился во время учебного полета. Перебирая оставшиеся после него пожитки, мы нашли этот рассказ в чемодане. Родственников у пилота не было, а мы с ним дружили, поэтому я взял его рукопись и в память о нем распорядился ею по собственному усмотрению.

А записал он вот что.

«Старик вышел за порог хижины и на минуту остановился, опершись на палку. Он огляделся, часто моргая от яркого солнечного света, склонил голову набок, поднял глаза и стал ждать, не повторится ли звук, только что послышавшийся ему.

Старик был малорослый и коренастый, ему едва перевалило за семьдесят, но выглядел он значительно старше — на все восемьдесят пять, к тому же от ревматизма здорово распухли суставы. Одна половина заросшего седыми волосами лица была парализована. На голове он носил не снимая грязный тропический шлем.

Стоя неподвижно под яркими солнечными лучами, старик щурил глаза и прислушивался. Звук повторился снова. Старик резко повернул голову и посмотрел на крохотную деревянную лачужку на пастбище в сотне ярдов от него. Отпали все сомнения: это был жалобный собачий визг, высокий и пронзительный. Жуткий вопль самой души.

Старик повернулся и направился через луг к деревянной лачуге. Толкнув дверь, он вошел внутрь и увидел лежавшую на полу маленькую белую собачку. Над ней, широко расставив ноги, стоял Джадсон. Вытянутую красную физиономию этого человека закрывали лохмы черных волос, он был долговязый и худой, сквозь засаленную белую рубаху обильно проступал пот. Сейчас он что-то бормотал себе под нос. Казалось, его нижняя челюсть была для него слишком тяжелой, и. закрывал он ее не до конца, и с подбородка медленно стекала слюна. Джадсон не сводил взгляда с белой собачки у его ног. Одной рукой он теребил свое ухо, в другой держал толстую бамбуковую палку.