Гагик Саркисян - Лошадь смеется

- Что она могла подарить? Как была в одном джинсовом костюме, так в нем и ушла...

- Да. Жаль, - сказала Карина.

- Мне ничего не жаль, - ответила мать, - теперь мне ничего не жаль. Вот она здесь. А остальное меня не касается...

- Нельзя быть такой безразличной к жизни. Вы еще молоды.

- Я давно старая.

- Ну, что вы! Какая же вы старая. Сколько вам?

- Разве это что-нибудь значит - сколько?

- Но ведь теперь ничего не изменишь...

- Нет, - ответила мать, - это не ее смерть. Ника жива. Это я знаю. Вы думаете - это портрет? Видите, живая. Она утром пьет со мной чай. Я пью чай, а она - кофе. Она так любит кофе. Вот и улыбается уже, видите?

- Успокойтесь... Я буду к вам заходить...

- Ника жива... жива... Это я умерла...

- И все же нельзя ставить на себе крест. Если вы не против, я бы к вам заходила. Мне тоже бывает так одиноко.

- Приходите, - сказала мать, - я всегда после пяти дома. И всегда одна. Я поставлю чай. Или, может, кофе?

- Хорошо. А я сбегаю за пирожными.

- Да нет, нет. Не надо, что вы...

- Вот этот момент, - сказал Ваграм. - Мать Ники пошла готовить чай или кофе. Карина молниеносно сняла и сунула портрет Ники в свою просторную сумку. Посмотрев, что мать Ники возится на кухне, ищет спички, наливает воду, моет или достает чашки и так далее, она выскочила из квартиры:

- Я побежала за пирожными.

- Для женщины с такой несладкой судьбой портрет дочери был единственной связью с жизнью. Мать всерьез принимала портрет за живую дочь. И вторично пережить ее смерть было для нее непосильно.

- В это трудно поверить.

- Можно не верить, но это так. Надо полагать, у матери Ники было совсем изношенное сердце, и оно не выдержало. А может быть, она была вообще тяжело больна. Так что этот вечер был для нее последним. Поэтому никаких данных о краже картины в твоей картотеке нет. Жаловаться было некому.

- Превосходно выбранная маска. А зря ее не приняли в театральный... Страховой агент...

- Помнишь, кто-то из посетителей посоветовал ей застраховать картины? И она ответила, что это не так просто сделать...

- Да-да!.. Я помню. Посетитель настаивал.

- А Карина снова ответила, что сейчас ей не до этого. И опять не произнесла глагол "застраховать". Хотя должна была бы его произнести. Она хотела убежать от этого слова. Человек совершает преступление, и место, где он его совершает, не дает ему покоя. Оно его навязчиво тянет к себе, а он старается это место забыть, вычеркнуть его из памяти... Это знают все. То же самое происходит и со словами. Преступник боится их произносить, если они обозначают способ его преступления.

- Вот во что бы я совсем не хотел верить, так это в смерть Ники. Было бы лучше, если бы ты ошибся в своем гармоническом анализе... Нельзя убивать тех, кого надо любить...

- Ника не понимала, что такое остерегаться. Она не была искушена ни как человек, ни как женщина. Это было ее первое и последнее чувство. Вот она и не оборачивалась. Вадим Карин встретился с женщиной незаурядной. Правильнее было бы сказать, что он находился в водовороте ее чувств. Это был какой-то фейерверк искренности. И когда бы так продолжалось дальше, я не знаю, выдержал бы Вадим Карин такое напряжение или нет. Скорее всего, эта любовь выпотрошила бы его.

Во всяком случае, она всецело поглотила Карина.

- Неужели ты не ошибаешься?

- Это произошло за несколько дней до смерти Карина... За два, три или четыре дня...

СМЕРТЬ НИКИ

- Ты устал...

- Ничего... Это пройдет...

- Может, сварим еще кофе?

- Да!.. Да!

- Я недавно видел, как по Новому Арбату шла влюбленная молодая женщина...

- Да. Да! Ты прав! Это была Ника!

- Что?

- Сейчас ты увидел Нику. Ты только не подумал об этом. Разве сам ты это не почувствовал?.. Просто надо обостренно чувствовать, что происходит в нашем мире... Это она... Это она прошла по Новому Арбату... Это случилось на Новом Арбате... Как же ты мог? Ты не поверил в то, что ты почувствовал, в то, что ты увидел?.. когда же, наконец, мы станем доверять тому, что мы живем в одном и том же времени...

...Ника шла по Новому Арбату... Иногда она останавливалась, запрокидывала голову и, лукаво прищурившись, смотрела в небо. Она шла с огромным букетом цветов. Все в ней было заразительно. Прекрасно и заразительно... Казалось, прохожие завидуют каждому ее движению. Завидуют и радуются... Приятно, когда идет человек и этот человек совсем иначе похож на то, что мы называем жизнью... Ника говорила вслух. Как будто ей самой надо было слышать то, что она сказала:

- Как хорошо! - говорила она. - Как хорошо!